Cтав художником, он всю жизнь оставался революционером. Когда в 1958 году ему предложили написать серию фресок для дорогого нью-йоркского ресторана «Четыре сезона», он согласился: «Я намерен отбить аппетит у каждого сукиного сына, который придет пожрать в этом зале». По словам лауреата Пулитцеровской премии, поэта Стенли Кунитца, Ротко стал «последним раввином западного искусства».

В филадельфийском музее Barnes Foundation, в котором представлена крупнейшая коллекция французской живописи XIX-XX веков, есть одна небольшая скульптура, названная «Женщина с веером». Если приглядеться повнимательнее, то замечаешь характерные внешние черты — нос с горбинкой, челка, царственный поворот головы, печаль… Неужели Анна Ахматова?! Но кто тот скульптор, кто мог изваять великую русскую поэтессу? Оказывается, автором скульптуры был Жак Липшиц, близкий друг Модильяни, который, как известно, был очень увлечен Анной Ахматовой, много ее рисовал.

В отличие от многих своих современников, он не заразился идеями революции. Мысль об отъезде в Палестину, видимо, укрепилась после очередного еврейского погрома в Елисаветграде. В 1919 году он эмигрировал в Палестину на пароходе "Руслан" вместе с той частью еврейской интеллигенции, которая положила начало Третьей Алие.

Кремень был чуть старше Сутина, «спокойный, жизнерадостный, чуткий, добрый» и, по воспоминаниям современников, спас Сутина, когда тот, доведенный нищетой до крайности, попытался повеситься в «Улье»...

"Однажды, будучи еще мальчиком, — вспоминал Цадкин, — я нашел великолепную белую глину. Когда я стал мять ее руками, я испытал ни с чем не сравнимое наслаждение, которое испытываю до сих пор".