Выступая в конце июня 1951 года на открытии первой большой выставки своих картин в Израиле, в Музее Академии «Бецалель», самый знаменитый еврейский художник в мировой истории Марк Шагал (1887–1985) произнёс редкостные для него патетические слова:
«Здесь всё пронизано Вечностью, она прячется в складках наших одежд, заглядывает в души. Здесь тот же воздух, что наполнял сердца героев, которые, не имея оружия, голыми руками сражались, чтобы по прошествии двух тысяч лет вернуть утраченное историческое прошлое и сделать его настоящим. Камни, разбросанные тут и там, – как куски плоти, а пыль и песок – останки наших праотцев»[1].
Отнюдь не все еврейские художники умели и умеют так красиво формулировать свои мысли, но совершенно точно, что многие из них чувствовали подобным же образом – и поэтому именно в Палестине/Эрец-Исраэль выбрали (большинство из них были иммигрантами в первом поколении) жить и работать.
C момента зарождения еврейского изобразительного искусства в подмандатной Палестине/Эрец-Исраэль группы художников пытались найти то или иное живописное место, которое могло бы стать их творческой базой. Естественно, изначальный выбор пал на Иерусалим, где Борисом Шацем (1866–1932) была основана Школа искусств и ремесел «Бецалель», однако доминировавший в ней неоклассический творческий стиль казался многим живописцам и графикам оторванным как от местных реалий, так и от современных тенденций развития искусства. «Школа “Бецалель” была далека – слишком далека – от направлений, которые бурлили и искрились в мире искусства, которые потрясали в то время центры художественной жизни, в частности, Париж, – писал позднее в воспоминаниях Реувен Рубин. – В ее библиотеке не было вообще ничего, например, о кубизме, находившемся в то время в Париже в апогее своего расцвета. Мы были обособлены и оторваны от того, чем жило мировое искусство»[2].
Кроме того, условия жизни в городе, где с 1917 года располагались органы власти вначале военной, а затем мандатной британской администрации и который чем дальше, тем больше становился ареной противостояния между евреями и арабами, не способствовали творческому уединению в поддерживающей атмосфере.
Иерусалиму, поэтому, все время искали альтернативу: в 1930-е годы группа художников жила и работала в поселке Зихрон-Яаков на горе Кармель в окрестностях Хайфы; другая группа в начале 1940-х годов облюбовала поселок Моца-Илит на подъезде к Иерусалиму; а в 1953 году Марсель Янку (1895–1984) и художники, группировавшиеся вокруг него, основали свою коммуну в поселке Эйн-Ход – кстати, достаточно близко от Зихрон-Яакова, на склоне той же горы Кармель. Ни в одном из этих мест, однако, «квартал художников» не оказался долговечным.
Особняком в данном контексте стоит город Цфат, где художники впервые появились еще в начале ХХ века, а постоянный творческий квартал возник непосредственно после окончания Войны за независимость Израиля и сохраняется вплоть до сегодняшнего дня, пусть и в масштабах меньших, чем в 1950-е – 1970-е годы, которые справедливо вспоминаются как время расцвета художественной жизни в этом городе.
Несмотря на то, что Палестина считается Святой Землей для трех монотеистических религий, а количество посвященных ей литературных и художественных произведений поистине огромно, большая часть писателей и живописцев воспевали эту страну, никогда в ней не побывав. Отдельные художники, в том числе русские[3], посещали Палестину и, проведя в ней несколько недель или месяцев, возвращались в свои страны, создав то или иное число картин, запечатлевших обычно Иерусалим и Тивериадское озеро, а также библейских героев, представлявшихся их сознанию.
Важно отметить в этой связи две особенности.
Во-первых, почти всех художников, посещавших Святую Землю, интересовала не реальная Палестина, представавшая их взору, а то далекое прошлое, которое они знали по книгам Ветхого и Нового Заветов и которое пытались «воссоздать» в своем сознании и на своих холстах, находясь там, где описываемые в Библии события происходили за много веков до этого.
Вдалеке на горе виднеется Цфат
Одним из немногих исключений был шотландец Дэвид Робертс (1796–1864), в 1838–1839 годах проведший почти год в Палестине и запечатлевший самые разные ее уголки, включая те, где туристы почти не бывают. В 1842 году в Лондоне был издан трехтомник «Святая Земля», все иллюстрации к которому выполнены Д. Робертсом (переиздан в 1855 году). Скажем сразу, что в Цфате Д. Робертс, по всей видимости, никогда не бывал; первый том включал его картину «Вид на Тверию с городских стен», на которой вдалеке можно не без труда различить Цфат[4] – и это единственное появление этого города на его полотнах. В 1837 году в Палестине в составе экспедиции, возглавлявшейся немецким естествоиспытатем Готтхильфом Генрихом фон Шубертом (1780–1860), побывал и художник Иоганн Мартин Бернатц (1802–1878). В 1839 году в Штутгарте была издана книга, включавшая репродукции 40 созданных им в ходе путешествия работ; в 1855 году был выпущен второй альбом, в котором
(бумага, акварель, гуашь, 52х80 см)
были воспроизведены еще пятьдесят работ. На одной из своих картин И.М. Бернатц запечатлел и Цфат[5]. Английский художник-гравер Уильям Генри Бартлетт (1809–1854) побывал в Палестине дважды: в 1842 и в 1853 годах; после первой поездки в 1844 году был опубликован альбом его работ, озаглавленный Walks about the City and Environs of Jerusalem [«Прогулки по городу и окрестностям Иерусалима»], после второй – Jerusalem Revisited [«Иерусалим, посещенный вновь»]; эта книга была издана в 1855 году, уже после безвременной кончины самого художника[6]. В собрании Израильского музея в Иерусалиме находится работа, созданная У.Г. Бартлеттом гуашью и акварелью, озаглавленная «Вид на Тивериадское озеро с крепости в Цфате». Цфат был для художника смотровой площадкой, с которой открывался прекрасный вид на интересовавшее его озеро – и не более того.
Изданный в 1894 году в Санкт-Петербурге перевод книги английского священника К. Гейки «Святая Земля и Библия» – в ее основу легли материалы путешествий в Палестину как его самого, так и английского исследователя и картографа Клода Ренье Кондера (1848–1910) – иллюстрирован репродукциями многочисленных рисунков Генри Эндрю Гарпера (1835–1900), однако, хотя одна из глав (46 я) в основном посвящена Цфату (Сафеду), на обеих воспроизведенных графических работах изображен не сам город, а его окрестности: «Древняя гробница в Мероне» и «Вид из города Сафед», представляющий впечатляющую панораму Тивериадского озера[7].
Во-вторых, все художники, работавшие в Палестине в ходе своих паломнических поездок, делали это каждый самостоятельно, не формируя какую-либо общность или артель. Широко известны картины, созданные в Палестине в 1881–1882 годах Василием Дмитриевичем Поленовым (1844–1927), но работал он сугубо индивидуально, как и все его предшественники, включая названного выше Дэвида Робертса. В.Д. Поленов был вдохновлен Тивериадским озером, где создал ряд впечатляющих картин, запечатлевших как само озеро, так и гору Хермон[8], и хотя оттуда до Цфата – не более пятнадцати километров, в Цфате он, по всей видимости, никогда не был. Упоминающийся в Книге Судей Израилевых и в Талмуде, но ни разу не фигурирующий в Новом Завете, Цфат не привлекал художников-христиан, искавших и видевших в Палестине почти исключительно Землю Иисуса.
Проект воссоздания в начале еврейского национального очага в Палестине/Эрец-Исраэль, а затем и национального государства требовал и создания духовного центра, неотъемлемыми компонентами которого были Школа искусств и ремесел (ныне Академия) «Бецалель», основанная в 1906 году, возникшие восемнадцать лет спустя Еврейский университет в Иерусалиме и Технологический институт в Хайфе, где преподавание с самого начала, несмотря на все сопряженные с этим трудности, велось на языке иврит, основанные во второй половине 1930 х годов Филармонический оркестр и Иерусалимский оркестр радиовещания и ряд других формальных и неформальных институтов.
Квартал художников в Цфате, даже если его основатели сами не ставили себе подобных целей и не имели таких амбиций, нужно рассматривать именно в этом ряду, как важнейшее не только творческое, но и общественное явление, пусть даже его жители не были объединены какими бы то ни было общими устремлениями в искусстве. Подобно тому, как в наши дни к «Парижской школе» относят очень и очень разных по своему творческому почерку и происхождению живописцев , так и в Цфате возникла своя весьма плюралистичная творческая среда, способствовавшая созданию значительного количества незаурядных художественных произведений, многие из которых по праву входят в золотой фонд израильской культуры.
Продолжение книги "Цфат - мистический город искусств" - глава 2: "Город синагог и законоучителей".
Источники:
1. Цит. в переводе с идиша по: Марк Шагал об искусстве и культуре, под ред. Бенджамина Харшава (Москва: «Текст», 2009), стр. 215.
2. Реувен Рубин, Реувен. Жизненный путь и избранные произведения (Гиватаим: «Массада», 1984), стр. 55 [на иврите].
3. См.: Святая Земля в русском искусстве, под ред. С.С. Степановой (Москва: Государственная Третьяковская галерея, 2001).
4. См.: David Roberts, The Holy Land [1855] (переиздание – Jerusalem: Ariel Publishing House, 1979), pp. 86–87.
5. См.: Иехошуа Бен-Арье, Художники и пейзажи Эрец-Исраэль в XIX веке (Иерусалим: Институт им. И. Бен-Цви, 1992), стр. 168 [на иврите].
6. См. там же, стр. 79–95.
7. См.: К. Гейки, Святая Земля и Библия. Описания Палестины и нравов ее обитателей [1894], пересказ с англ. под ред. Ф.С. Комарского (Иерусалим: ИППО, 2015), книга II, стр. 787–791.
8. См.: Святая Земля в русском искусстве, под ред. С.С. Степановой, стр. 150–164.
9. См.: Михаил Герман, Парижская школа (Москва: «Слово», 2003).
