Иерусалимская рапсодия Иосифа Златкина

 

Трудно сказать наверняка, когда начался путь Иосифа Михайловича Златкина (1946–2013) к искусству. До призыва в армию в 1964 году он жил в Днепропетровске в одноэтажном доме на улице Чернышевского. По воспоминаниям его вдовы Галины, Иосиф рассказывал о том, что по соседству с ними жил художник Михаил Александрович Кокин. Иосиф любил стоять и наблюдать, как Кокин рисует, запах масляной краски всегда вызывал у него волнение. Он уже тогда хотел быть художником, однако свои первые работы сделал только в 1985 году, причем начал не с картин, а с миниатюрных инсталляций, созданных с использованием древесной коры, сухих цветов, красок и песка. Когда в 1991 году семья Златкиных уезжала в Израиль, Иосиф вывозил не только свои уже законченные произведения, но и вез с собой кору, из которой планировал делать новые работы, опасаясь, что из-за особенностей климата в Израиле не найдет нужных ему материалов . Он шутил: «Люди везут с собой разные ценности, а я везу кору». «Ехали мы поездом, сумки с корой были с нами в купе, и когда нас досматривали таможенники, они были очень удивлены; один из них сказал: “Чего мы здесь только не видели, но вот чтобы кто-то вез кору – такое в первый раз”», – вспоминает Галина Златкина.

В Иерусалиме в августе ежегодно проходит выставка-ярмарка декоративно-прикладного искусства, где Иосиф продавал свои работы. Он начал использовать иерусалимский камень, а также песок и сухие цветы –  сам ходил, собирал их, а потом засушивал. Хотя желание рисовать не покидало Иосифа никогда, но путь к решению взять в руки кисть и масляные краски занял десятилетия. Писать маслом он начал только в 2003–2004 годах, и его работы сразу же обратили на себя внимание – с ним стала работать на постоянной основе известная галерея «Розен», находящаяся в Старом городе.

Приезжая из Израиля в Днепропетровск, Иосиф всегда общался с Михаилом Александровичем Кокиным, который называл Златкина «уникальный самоучка», и Иосифу было очень важно, что Кокин, известный живописец, народный художник Украины, ценит то, что он делает. Своим днепропетровским друзьям Златкин показывал иерусалимские работы, становясь для них уникальным гидом по святым местам Иерусалима и Земли Израиля. Вглядимся в его полотна и мы…

На холсте «Цитадель Давида» Иосиф Златкин запечатлел крепость, когда-то защищавшую западный вход в Иерусалим, который по топографическим причинам был самой уязвимой точкой в обороне города. Эта крепость была изначально построена во II веке до н.э. Иродом Великим – рядом с ней находился его дворец, в котором, возможно, останавливался Понтий Пилат, и именно там, если согласиться с литературной реконструкцией Михаила Булгакова в «Мастере и Маргарите», он допрашивал Иисуса. Позднее эта крепость была частично разрушена и перестроена последовательно христианскими, мусульманскими, мамлюкскими и османскими завоевателями Иерусалима и приобрела свой нынешний вид в период правления Сулеймана Великолепного в самом конце первой трети XVI века. Цитадель Давида гордо возвышается над старыми кварталами, над скупой зеленью редких деревьев, над лестницами и крышами, которые едва неразличимы, как и люди, теряющиеся в бледнееющей толпе перед лицом подлинного величия – перед двухтысячелетней мощью крепости. Работа выписана в серо-сиреневой, практически гризайльной гамме, почти в графической манере: здесь очертания крепости и башен, тротуаров и переходов, летучие силуэты неуловимых облаков и просторы бескрайнего неба рождаются из мириад тонких росчерков, искр, которые дождем проливаются на поверхность холста. Убегающие от глаз линии, почти лишенные ярких тонов, и при этом глубоко прочувствованные и удивительно живописные в своих прозрачных тонах, напоминают, с одной стороны, поблекшие от времени тысячелетние древние фрески, а с другой – лиричные и душевные этюды импрессионистов. Эти текучие перламутровые пятна и полутона света и тени дышат особенным лиризмом и мягко ложатся на поверхность каменных стен, порой вспыхивая жемчужными искрами и зарницами, как отблесками далекого и невидимого солнца. Громада и мощь цитадели не подавляет зрителя, а вырастает из окружающего пейзажа и возносится в вышину, вживаясь в просторы переливающегося пастельными полутонами неба, где тени туч расступаются перед ней, открывая путь к заоблачным высотам.

На картине «Иерусалим. Врата в Старый город» главный город Земли Израиля представлен уже совершенно иначе – перед зрителем возникает не величественная панорама бессмертной святыни, а запечатленное мгновение одного из теплых и шумных вечеров в Иерусалиме, заполненном прохожими, паломниками и туристами. Серые сумерки туманными клубами опускаются на город, окрашивая в свой строгий и немой цвет громады древних башен и полукруглые своды, а внизу, на улице, по-прежнему идет своя жизнь – кто-то прогуливается в паре, кто-то спешит по делам, и здесь же, на углу этой романтичной старой улочки, жених и невеста вступают в брак под хупой, алое полотнище которой жизнерадостно сияет в сгущающихся сумерках. В наступающей темноте фигуры людей слабо различимы – они лишь проносятся мимо, как яркие вспышки света, оживляющие полумрак холста; в серебристо-серой дымке вечера они словно несут в себе свои дневные впечатления и отражают свет и краски уже завершившегося дня. Паре молодоженов свадебное покрывало светит ярче, чем солнце; они озарены благодатным свечением, переливающимся нежными серебристыми красками. Мощные стены, в своем подернутом зеленоватой тенью сине-розово-пепельном молчании, как старинная медная лампа, оказываются резко противопоставлены этому красочному и многоголосому течению внизу – и в то же время кажется, что они готовы склониться вниз, к суетливой улице, чтобы ощутить ее звуки и дыхание и чтобы сблизить хотя бы на мгновение прошлое и настоящее. Так, Старый город приветливо распахивает свои ворота, и некоторые прохожие, в самом центре полотна, уже уверенно вступают под высокие своды.

Долгим и трудным был путь в Иерусалим наших далеких предков. В своей работе «Моисей и исход из Египта» Иосиф Златкин обратился к одному из самых известных и драматичных библейских сюжетов – исходу еврейского народа из страны изгнания и рабства. Долгое путешествие евреев по пустыне навстречу Земле обетованной трактуется художником как некий мистический путь перерождения, преодоления и преображения – очерченные живыми белыми мазками, будто горящие факелы, молчаливые фигуры строго и торжественно движутся в пространстве, сквозь туманы и мрак сине-сиреневой пустыни, полной холода, страха и опасностей. Кажется, будто то здесь, то там мелькают стрелы смертельных молний, а вспыхивающие буро-красные пятна становятся напоминанием о страданиях в прошлом и о грядущих испытаниях в будущем. Фигуры странников, с неразличимыми лицами, держащиеся вместе и закутанные в белоснежные одежды, будто не просто переходят из одной страны в другую, а совершают путешествие во времени, они кажутся образами из другого мира, из иного измерения. Даже сгибаясь под тяжестью лишений и усталости, порой склоняясь и застывая в необычных позах, они уверенно идут вперед, по сине-бурой кромке, словно по краю пропасти, исторгающей белесые клубы тумана. И лишь огромная фигура Моисея высоко возносится над тревожными сине-бурыми и бордово-лиловыми клубами и простертыми руками ограждает свой народ от невзгод, защищает и благословляет его, придавая ему силы на нелегком пути к избавлению.

Единственная выставка И.М. Златкина в Иерусалиме состоялась в 1991 году, и экспонировались там работы, которые он создавал из трав, коры и камней. Он делал миниатюрные зарисовки Иерусалима, затем фотографировал их, переносил на пленку, а с нее – на камень. Но до полноценной выставки своих живописных произведений Иосиф Златкин, к сожалению, не дожил… Однако творческое наследие этого незаурядного живописца будет еще долго согревать сердца ценителей искусства.