7 ноября во Флоренции ушел из жизни один из основателей Лианозовской школы, организатор всемирно известной Бульдозерной выставки, художник Оскар Рабин. По просьбе «НЛО» в память об этом выдающемся представителе советского неофициального искусства написал социолог и культуролог, автор книги «Художник Оскар Рабин. Запечатленная судьба» Алек Д. Эпштейн.
Закончился земной путь Оскара Яковлевича Рабина — выдающегося художника и незаурядного человека, на протяжении многих десятилетий бывшего камертоном независимого русского искусства. Он начал идти по этому пути еще в 1957 году — и оставался верен ему, ни разу не оступившись, на протяжении всех шестидесяти последующих лет, до своего самого последнего дня, успев даже принять участие в одном круглом столе с Петром Павленским и защищая его в своих интервью.
Если говорить начистоту, то Оскара Рабина — вместе с Михаилом Рогинским — правильнее всего было бы назвать художниками, наиболее чутко отразившими в своем творчестве реалии социализма. Стиль, называвшийся социалистическим реализмом, объявленный и маяком, и каноном, и точкой начала и едва ли не конца координат изобразительного искусства, был как раз от реалий социализма весьма далек. «Социалистическими реалистами» назывались художники, запечатлевавшие не реальную повседневность, а некое светлое будущее всеобщего изобилия, которое когда-то обязательно должно было возникнуть — но, к сожалению, так и не возникло. Рабин же был подлинным художником-реалистом, наиболее чутко визуально отразившим тот мир социализма, в котором в послесталинские годы разворачивалась повседневная жизнь десятков миллионов людей.
В последние десятилетия на Западе наиболее известны два направления российского искусства: концептуализм Ильи Кабакова, с одной стороны, и соц-арт, представленный творчеством Александра Меламида, Виталия Комара, Александра Косолапова и ныне покойных Вагрича Бахчиняна и Леонида Сокова, с другой. Представляется очевидным, что оба этих вектора в очень значительной мере выросли из искусства О.Я. Рабина: тотальные инсталляции коммунального быта Кабакова — из его лианозовских бараков, а соц-артовцы — из его «Неправды» и ряда других картин, в которых советские символы становились поводом для саркастического переосмысления и философских раздумий.
Оскар Яковлевич, очевидно, никогда не читал труды историков школы «Анналов», но в своем искусстве дал выражение именно тому вектору, который больше всего интересовал и их. Одна из книг А.Я. Гуревича называлась «Культура безмолвствующего большинства», и именно таковую отражал на своих полотнах О.Я. Рабин. Историки зачем-то уходили в глубины Средневековья, он же пытался понять, какова культура безмолвствующего большинства его современников. Когда мои собеседники в разных странах просят описать им тот мир, в котором жило безмолвствующее большинство послесталинской России, я обычно начинаю ответ с репродукций картин О.Я. Рабина — и после этого уже мало что, на самом деле, нужно добавлять.
Оскар Яковлевич был, фактически, первым российским художником, ставшим гражданским активистом: прежде власти одни выставки организовывали и санкционировали, а другие признавали нежелательными и запрещали, а живописцы, графики и скульпторы, в свою очередь, вынуждены были смиряться с вердиктом «инстанций». Какими бы независимыми ни были Казимир Малевич или Павел Филонов, Владимир Стерлигов или Роберт Фальк в своем искусстве, никому из них не приходила в голову мысль устроить неподцензурную выставку своих картин где бы то ни было, да еще и с приглашением на нее иностранных корреспондентов. Именно такая мысль, однако, Оскару Рабину и его соратникам, прежде всего, Александру Глезеру и Евгению Рухину, в голову пришла — и им ее удалось в сентябре 1974 года реализовать. Скандал, связанный с ее разгоном, был так велик, что, дабы образ страны и ее руководителей в глазах мирового общественного мнения не выглядел столь отталкивающим, уже в феврале 1975-го практически тем же самым художникам был предоставлен для экспонирования своих работ один из павильонов главного выставочного комплекса страны — ВДНХ. Есть, поэтому, высшая справедливость в том, что последняя персональная выставка Оскара Рабина в России, организованная РОСИЗО, прошла весной 2017-го года там же, на ВДНХ.
Оскар Яковлевич, как и, в общем-то, все люди поколения, к которому он принадлежал, прожил очень непростую жизнь, на многие годы пережив и свою жену Валентину Евгеньевну Кропивницкую (1924—2008), и любимого сына Александра (1952—1994), также художника — исключительно лиричного, камерного, ничем и ни в чем не похожего на своего отца. Оскара Яковлевича, однако, очень многие ценили и любили, становясь добровольными, преданными и активными эмиссарами его искусства. Таковыми еще в 1960-е — 1970-е были Александр Глезер, Леонид Талочкин и Игорь Пальмин, затем Клод Дей, а в последние четверть века — Марк Ивасилевич, Мишель Хайем, Игорь Цуканов, Тамаз и Ивета Манашеровы, Михаил Карминский, Александр Кроник, Михаил Герман, Александр Смолянский и Евгений Цымбал и многие, многие другие… Одни устраивали его выставки, другие, покупая его произведения за большие деньги, помогали ему занять достойное место на арт-рынке, третьи выпускали альбомы, включавшие репродукции его картин, четвертые писали о нем книги, пятые — снимали фильмы… Оскар Яковлевич был весьма жестоковыйным человеком, не склонным к светским посиделкам, каждый диалог с ним требовал интеллектуальной и эмоциональной концентрации. К нему невозможно было не тянуться, а его совершенно не тяготил статус живой легенды, который никак не влиял на его творчество: было бы большой ошибкой сказать, что оно оставалось неизменным, но оно совершенно точно не было подвластно никаким внешним влияниям.
Оскар Рабин ушел, но его ни с чем не сравнимое искусство еще многие годы, десятилетия и, хочется верить, столетия будет ценимо, нужно, востребовано все новыми и новыми ценителями живописи, одновременно с этим помогая им лучше понять социальную жизнь страны, где сформировался и окреп талант Оскара Яковлевича, и духовную жизнь той русско-еврейской интеллигенции, к которой он принадлежал...
25 декабря 2013 года
Фото: Алек Д. Эпштейн
