Симха Норнберг – художник Холокоста, пророчества и возрождения

Симха Норнберг родился 18 июля 1918 года в городке Нове-Бжеско в окрестностях Кракова в бедной религиозной семье. Его погибших во время Холокоста родителей звали Натан (1878–1942) и Хадасса (1880–1942) – в их честь художник назвал сына и дочь. Старшая сестра Симхи Геня (по мужу – Вайнштейн, 1914–2010) была одной из тех, кому спас жизнь Оскар Шиндлер, и после войны она долгие годы жила в США. Симха Норнберг получил традиционное еврейское образование в хедере и в Талмуд-Тора, в 1937 году окончил еврейскую гимназию в Кракове. Он начал рисовать еще в школьные годы . Окончив школу, изучал право в Ягеллонском университете в Кракове, участвовал в деятельности молодежных сионистских кружков.
В начале Второй мировой войны Симха Норнберг перебрался на контролируемую советскими войсками восточную часть Польши, во Львов, где стал собирать вокруг себя сионистски настроенную молодежь. В 1940 году он был арестован и приговорен к заключению в трудовом лагере, где его жизнь висела на волоске из-за отказа работать в Йом-Киппур. Жизнь ему спасло его искусство – а точнее, картины, написанные им для жены начальника лагеря. Точных данных о том, на каком из островов архипелага ГУЛАГ находился Симха Норнберг, нет. В 1945 году он принимал участие в постановке спектакля на сцене Орского театра им. А.С. Пушкина на Урале, где познакомился со своей будущей женой Беллой Давидовной (1927–2000), взявшей его фамилию.
Норнберг вернулся в Польшу в 1946 году и вновь стал принимать активное участие в сионистском движении. Он основал в городе Катовице первую школу, обучение в которой велось на иврите, поддерживал евреев, переживших Холокост, и помогал им эмигрировать в Эрец-Исраэль. Тогда же он вернулся к живописи, воссоздавая по большей части виды еврейских городов и поселков, уничтоженных во время Второй мировой войны. Новые просоветские власти Польши отнеслись к этой деятельности Норнберга резко негативно, что вынудило его покинуть страну. Пробыв некоторое время в Париже, в декабре 1948 года он вместе с семьей прибыл в Израиль.
С первых дней жизни в Израиле Норнберг окунулся в общественно-политическую деятельность. В 1952–1955 гг. входил в состав правления Всемирного еврейского конгресса, редактировал ежемесячники «Бадерех» [«В пути»] и «Мабат» [«Взгляд»], в 1955 году основал адвокатское бюро в Тель-Авиве… Но в 1972 году он решает полностью посвятить свою жизнь искусству. С тех пор работы Норнберга были представлены на многочисленных выставках в Израиле и других странах, включая Польшу, Швейцарию, Германию, США и ЮАР. В 1990 и 1997 были изданы альбомы, включающие репродукции основных произведений художника. В 1999 году в Кракове на польском и английском языках была издана книга его воспоминаний и рисунков. Кинорежиссер Натан Гросс (1919–2005) снял телевизионный фильм «Мой Штетл – там, где я рожден», посвященный искусству Симхи Норнберга.
Многие произведения Норнберга исполнены драматизма противопоставлении двух миров: мира детства и юности художника, бесчеловечно уничтоженного Холокостом, и воспевающего жизнь «нового мира» культурного и политического возрождения в Израиле. Надо отметить, что чем больше проходило времени, тем настойчивее была потребность художника поднимать из небытия и воссоздавать образ ушедшего мира, сохранять память о нем.

На акварели «Еврей со свитком Торы» степенный еврей с густой бородой, облаченный в длинный сюртук, прижимает к груди свиток священного писания в красном чехле, а на заднем плане на склонах холма виднеются озаренные заходящим солнцем дома штетла. Картина выписана в контрастной, практически двухцветной гамме: холмы покрыты насыщенной зеленой травой, на старце надет строгий серый наряд, а его красная шляпа и алая мантия (мантл) свитока Торы отражают пламенное солнце, нависшее над горизонтом в правом верхнем углу листа. Драматизм умиротворенного на первый взгляд полотна выстраивается на контрасте темнеющей на глазах зелени, напоминающей об ушедшем мире детства и юности, и тревожного красного зарева, которое охватило, подобно огню, шляпу раввина, свиток и крыши домов. Художник сосредотачивает все внимание зрителя на самом ценном и вместе с тем самом незащищенном – на свитке Торы, являющемся олицетворением традиции, привычного уклада жизни и самосознания его народа – именно на него нацелились кровавые лучи. Создавая этот мир, столь беззащитный и трепетно любимый, художник уже знает, что над ним сгущается мрак боли и разрушения, – и, каким бы живым ни было воспоминание, гибель неизбежна. Тем пронзительнее звучат алые всплески акварели – кровавое зарево неотвратимой трагедии.

Полотно «Холокост» – это разрывающее душу видение нечеловеческой трагедии уничтожения еврейского народа, его прошлого, настоящего и будущего – образ чудовищного Апокалипсиса. На переднем плане фигуры людей смешиваются с огромным силуэтом рыбы, которую, кажется, бросает на ужасающих багрово-красных волнах, поглощающих все сущее. В страшном смятении, как в адском вихре, проносятся осколки прежней, рушащейся жизни: слева видна испуганная пара молодоженов у накрытого стола, у которого уже нет гостей, справа – почтенные старцы спешат с опаской вдоль дощатого забора, стремясь спасти в руках свитки священного писания. На переднем плане фигуры сжавшихся от ужаса людей пронзают сухие ветви безжизненных деревьев, из рук мужчины, пытающегося прикрыть ребенка, вылетает расколотая надвое скрипка, а под ними видны еще не родившиеся, но уже обреченные на смерть дети. За ними – пылающий на фоне черного солнца город, над обваливающимися крышами которого вновь видны искаженные силуэты рыб, и над которыми седовласый пророк воздевает в исступлении руки с посохом. Справа гигантская рука держит огромный мрачный сосуд, будто емкость с ядом, откуда вырывается змея… Вся картина написана в жесткой и пронзительной гамме белого и багрово-красного, вся она наполнена ужасом безысходности и мучительного отчаяния. Даже от красок прежнего мира остались лишь багряно-красные зарева, черные тени и ослепляющие белые вспышки, тогда как очертания людей, домов и предметов распадаются на глазах. Своим сильнейшим трагическим накалом и пронзительностью полотно напоминает бессмертную «Гернику» – художник явил своему зрителю весь мрак безысходности и страха перед неотвратимой гибелью.

Симха Норнберг запечатлел на своих холстах не только беспримерную трагедию, но и последовавшее вслед за ней национальное возрождение. Его картина «Сон Иакова» написана на библейский сюжет из  Книги Бытия:
«И вышел Йааков из Беэр-Шевы, и пошел в Харан.  И попал на (какое-то) место, и заночевал там, потому что зашло солнце, и взял (один) из камней того места, и положил себе в изголовье, и лег (спать) на том месте.  И увидел сон: и вот лестница стоит на земле, а вершина ее касается небес, и вот посланники Божьи ходят вверх и вниз. И вот, Господь стоит на ней и говорит: Я, Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Йицхака. Землю, на которой ты лежишь, тебе даю и твоему потомству…» (Быт. 28: 10-12).
На картине Норнберга коленопреклоненный Иаков с развевающимися седыми волосами и бородой благоговейно созерцает видение посланников, чьи фигуры осеняют его своим сияющим светом, пронзая сине-зеленый мрак ночи, в котором переливаются таинственным изумрудным блеском волны мистического звездного света, а в вышине выплывает из иссиня-черной мглы желто-зеленая луна, которая, кажется, сама внимает Божественному благословению, изумленная и молчаливая, и ее слабые лучи блекнут перед сияющим видением ангелов, сошедших с небесной лестницы.
«И вот, Господь стоит на ней и говорит: Я, Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Йицхака. Землю, на которой ты лежишь, тебе даю и твоему потомству. А твое потомство будет как прах земной, и распространишься ты на запад, на восток, на север и на юг, и благословятся в тебе все племена земные, и в потомстве твоем. И вот, я с тобой, и буду хранить тебя везде, куда бы ты ни пошел, и верну тебя на эту землю, потому что не оставлю тебя, покуда не сделаю всего, что обещал тебе» (Быт. 28: 13-15)
Ангелы на полотне умиротворенно и безмятежно улыбаются и склоняются к Иакову, возвещая ему благословение Господа. И в ответ потрясенный патриарх приподнимается, простирает к ним навстречу руку и внемлет словам Бога, приобщаясь к небесной благодати – он сам озаряется неземным, жемчужно-синим светом, идущим от фигур ангелов.

«Этой земле» из сна Иакова посвящены многие полотна художника, в том числе «Израильский пейзаж», на котором расцветают все краски теплого и безмятежного лета: яркими, живыми, солнечными тонами переливается густой лес, спускающийся вниз по склонам холма, где пестреют ярко-красные крыши нарядных домиков, с блестящими на солнце белыми стенами; и поля, овеянные ароматом тысяч цветов, спускаются к берегу реки, которая плещется внизу, отражая сочную зелень и золотистые разливы лугов. А над всем этим распахнуто голубое небо, по которому плывут барашки жемчужных облаков, мягко обволакивающих кроны деревьев. Жизнерадостные краски нанесены на холст щедрыми, густыми, эмоциональными мазками, идущими от открытого сердца. Несмотря на все ужасы, пережитые еврейским народом, на Земле Израиля продолжается жизнь, расцветают надежды на будущее и рождаются новые мечты. В разогретом потоке воздуха линии и формы начинают двигаться по кругу, создавая подобие сферы – и этот прозрачный цветовой шар будто становится образом самой Земли, цветущей и красочной. Это радостное видении лета становится символом непоколебимой веры художника в возрождение еврейского народа, в его будущее, красочное и яркое, как мириады душистых цветов на солнечном лугу…
Симхи Норнберга не стало 8 января 2000 года. Его наследие бережно хранит его дочь, известная израильская поэтесса и литературовед Хадасса Таль. В 2003 году в Университете Бар-Илан была открыта галерея, в которой представлена постоянная экспозиция его произведений. Галерея носит имя Симхи Норнберга и его жены Беллы.