Уильям Шварц – романтический модернист

 

Будучи старым и неизлечимым книжником, я стараюсь не пропускать книжные распродажи в библиотеках соседних городков и периодически делаю для себя неожиданные находки, к книжному миру не относящиеся. В какой-то давний, но памятный день, я бродил по библиотеке города Гленко и увидел на стене картину. Не могу сказать, что она на меня произвела большое впечатление. Картина представляла собой групповой портрет четырех мужчин, собравшихся вокруг пианино. Называлась она несколько пафосно: “Americana. Composers”, и автором ее был некий Уильям Шварц (William Schwartz). Как я уже сказал, картина не вызвала большого интереса, но чисто из любопытства решил выяснить кто же эти 4 композитора, которые, по всей видимости, должны быть знаменитыми, коли только их четверых объединил неизвестный мне художник на полотне с таким громким названием. Это оказалось не просто, и мне пришлось потратить немало времени, пока нашел описание картины онлайн, но гораздо более важным для меня было открытие необыкновенно интересного художника, который в силу обстоятельств вынужден был в период Великой Депрессии выполнять государственные заказы, одним из которых и оказалась вышеназванная картина.

Уильям Шварц родился 23 февраля 1896 года в белорусском городе Сморгонь, в то время входившим в состав Российской Империи, в большой и бедной еврейской семье Самуила Шварца и Тойбы Резниковой (Samuel Schwartz and Tauba Reznikoff).
У юного Уильяма было 8 братьев и сестер, но только у него рано проявились художественные способности. Увы, семья была слишком бедна, чтобы покупать талантливому ребенку краски и холсты, поэтому даже карандаши были для юного дарования в радость. В возрасте 13 лет Уильяму была выделена стипендия для обучения живописи в художественной школе, расположенного неподалеку, города Вильно. Его учителем оказался известный русский художник Иван Трутнев, в то время преподававший в этой школе. За 4 года обучения Шварц получил хорошую профессиональную подготовку, но после окончания, когда пришло время выбора, он решил отправиться за океан, чтобы начать свою профессиональную карьеру в США, тем более, что к этому времени там уже проживала часть семьи.

Таким образом в 1913 году Уильям Шварц прибыл в Америку. Нью Йорк поразил его своим размахом, о чем он впоследствии писал: «Я был совершенно не готов к встрече с Нью Йорком. Мое впечатление можно передать только одним словом - Мощь. Этот город меня поглотил.» Первое время Уильям жил у сестры, перебивался случайными заработками, но в итоге в 1915 оставил Нью Йорк и перебрался к брату в спокойный и провинциальный город Омаха, штат Небраска. Здесь он занялся интенсивным изучением английского, что оказалось непросто. Необходимость минимального дохода, вынуждала Шварца соглашаться на любую работу, поэтому вскоре он начал работать маляром. В этом неожиданно оказался и свой плюс – Уильям расписывал экстерьеры зданий, и, поскольку он стремился воспользоваться любой возможностью, для занятий живописью, то данная работа такую возможность, пусть ограниченно, но давала. В тоже время Шварц посещал Kellom School, где брал уроки живописи у Лори Уоллеса (J. Laurie Wallace), ученика знаменитого Томаса Икинса (Thomas Eakins). Много позже, в 1931 году, Шварц выполнил характерный портрет преподавателя. С холста на нас смотрит аскетичный, настороженный и недоверчивый человек, много познавший и переживший, но увы, как художник оставшийся малоизвестным. Уоллес оказал на Шварца громадное влияние, введя последнего в мир современной живописи.

По рекомендации Уоллеса в 1916 году Шварц отправляется поступать в Чикагский художественный институт (School of Art Institute of Chicago - SAIC). Пожалуй это был самый важный шаг в его жизни. Молодому художнику снова повезло с преподавателем. Живописец Карл Бюер (Karl A. Buehr), известный своим традиционным подходом к живописи, наблюдая за талантливым учеником, не препятствовал его увлечению искусством современных художников, в частности фовистов. Уже в 1917 году Шварц закончил с отличием SAIC. Однако, как ни странно, он все еще не мог определить какому творчеству себя посвятить, поскольку обладал прекрасным оперным тенором, поэтому параллельно с обучением в SAIC Шварц занимался в Auditorium Conservatory of Music, Chicago у Карла Стайна (Karl Stein). На некоторое время он отложил занятия живописью и потребовалось несколько лет, чтобы выбрать дальнейший путь, однако за это период Уильям успел выступить на сцене Ascher Portage Park Theater, а несколько позже пел в операх «Риголетто» и «Травиата» в Bohemian Opera на сцене Studebaker Theatre, за что получил многочисленные благоприятные отзывы. По воспоминаниям современников, он обладал красивым тенором. Впрочем, оперой дело не ограничилось, и Шварц участвовал в мюзиклах и в радиопостановках. Сцена была не только увлечением и страстью молодого певца, но и, что немаловажно, поддерживала необходимый жизненный уровень и давала возможность оплачивать обучение в SAIC. Впрочем, как говорил сам Шварц: «Музыка была моим вторым языком». Таким образом нет ничего удивительного в том, что первым известным произведением молодого художника стала, созданная в 1916 году, графическая иллюстрация на мотив трехактной оперы Руджеро Леонкавало «Паяцы» (I Pagliacci), в которой Шварц сумел очень сжато, но ярко показать, разворачивающуюся на сцене, трагедию. На первом плане, в соответствии с пьесой, изображен несчастный клоун Тонио, повествующий о чувствах и страстях актеров, на заднем плане слева – жена главного героя Канио - Недда (Коломбина) в объятиях любовника Сильвио, а справа - сам обманутый муж Канио и один из поклонников Недды. В ветвях деревьев можно различить неясные лица, похожие на театральные маски, как бы подсказывающие нам, что это всего лишь театр, однако в них скрывается некое недоброе предзнаменование. Как мы знаем, пьеса заканчивается трагически – ревнивец Канио убивает Недду и бросившегося ей на помощь Сильвио. Создание этой графической работы наилучшим образом свидетельствует о любови художника к опере.

Однако страсть к живописи возобладала, и Шварц вернулся к холсту. Возможно сказалось влияние друзей-художников, в числе которых были, ставшие впоследствии весьма известными, Арон Богрод (Aaron Bohrod), Малвин и Иван Олбрайт (Malvin andIvan Albright, рано скончавшийся Антоний Ангалора (Anthony Angarola и самый известный в то время чернокожий художник, прозванный художником эры джаза (Jazz Age) Арчибальд Мотли (Archibald Motley Jr.).
Важно отметить, что еще на раннем этапе творчества Шварц пришел к выводу, которому он следовал всю последующую жизнь: «Я уверен, что и в музыке и в живописи главным является индивидуальный путь создания гармонии. В живописи гармония может быть трех видов: цвета, формы и линии. Мастерства в создании только одной формы недостаточно. Я стремлюсь к мастерству во всех трех формах.»*
Вскоре после возвращения к живописи Шварц создает портрет матери. Это один из редких портретов в его творчестве, но по нему можно судить о большом таланте молодого мастера. Перед нам интеллигентная и добрая женщина, чей внимательный взгляд, немного удивленный излом бровей, чувствительные губы, изящный поворот кисти сразу приковывают внимание зрителя, а мягкие и приглушенные тона картины создают ощущение домашнего уюта. В этой женщине столько благородства, что трудно себе даже представить, что перед нами обремененная большой семьей женщина, родом из скромного еврейского местечка. Вполне возможно, что портрет матери всего лишь романтическая фантазия художника, ну хотя бы потому, что к моменту написания картины, мать Шварца должна быть много старше. Однако это всего лишь мое предположение. Увы, сей пример «деликатного реализма» не был характерен для Шварца и очень редко встречается в его творчестве.

В 1921 году на вечеринке после одного из концертов Шварц встретил очаровательную женщину по имени Мона Тёрнер. Мона была замужем, и у нее было двое детей, однако внезапно возникшая страсть к художнику не могла ее остановить. Взаимная любовь с первых же дней оказалась настолько крепка, что не гасла более полувека до самой кончины Уильяма, хотя официально они поженились лишь в 1939 году. Мона стала его любовницей, музой, спутником в путешествиях, лучшим другом и самым строгим критиком.

В первой половине 20-х годов в живописи Шварца появляется новая тема - тема жизни, как непрерывного странствия во времени и в пространстве. Это тему в разных картинах он трактовал по разному – от активного оптимизма до депрессивного отчаяния, впрочем свойственного ему крайне редко. Один из примеров последнего - картина «Пионеры», написанная в 1924 году. В ней показан бесконечный поток людей, бредущих через долину вдоль озера. Доминанта картины – свет, олицетворяющий силу природы. Он озаряет первый план и отражается от гор. Его вечная мощь противопоставлена остановившемуся в картине времени, поникшим деревьям и, что самое страшное - тоскливой процессии безымянных и безликих неведомо куда бредущих существ. Казалось бы название работы вступает в противоречие с ее содержанием, ибо пионеры - в нашем представлении - это сила и напор первопроходцев и исследователей, мужество и энтузиазм, однако здесь мы видим совершенно иное. По Шварцу - все тленно. Все тленно,

Вскоре после «Пионеров», Шварц создает картину совершенно иного настроения. Это тоже своего рода странствие, но странствие во времени - романтическое воспоминание о жизни в России, хотя, полагаю, скорее это воспоминание о еврейском местечке, ибо откуда молодому человеку, выросшему в черте оседлости, знать русскую деревню? В этой работе соединены давние впечатления с современным художественным осмыслением. В «Романсе русской деревни», написанной спустя годы после эмиграции из России, Шварц вспоминает уклад жизни и типичные человеческие характеры своей юности. Эта картина одновременно и декоративная и ностальгическая. Местечко, расположенное в холмах, заполнено персонажами, занимающимися своими повседневными делами: достают воду из колодца, беседует с соседями, заходят в магазин. Белобородый старый рабби осторожно проходит по центру деревни, опираясь на палку. По замыслу автора все в картине предполагает внутреннюю гармонию и пронизано светом, исходящим от окружающего ланшафта, от стен покосившихся домиков, от одежды жителей. Пожалуй здесь свет выполняет совсем иную роль, нежели в предыдущей картине. Свет – это жизнь, дарованная людям. Конечно, это не реальное воспоминание Шварца о еврейском местечке, а скорее романтичное, немного тоскливое детское впечатление. 
К работам, пронизанным романтической ностальгией по ушедшему времени и родным местам, можно отнести и две другие картины, выполненные в это же время: «Старый базар» (The Old Country Bazaar) и «Конец рабочего дня» (Day End After Working Hours).
По мнению некоторых критиков, в этот ранний период творчества Шварц все еще находился под влиянием Гогена и Матисса, что отразилось на колорите всех вышеупомянутых и описаных картин.
В 1926 году Художественный институт (SAIC) организовывает первую персональную выставку (one-man show) Уильяма Шварца, что означало настоящее признание художника, которому было всего 30 лет. С этого времени его известность начинает расти стремительно. Всего через три года в 1929 году в том же SAIC проходит вторая выставка Шварца. А далее следует целый ряд персональных и групповых выставок, на которые Шварца приглашают различные галереи и музеи Среднего Запада, Нью Йорка и Вашингтона.
О Шварце заговорили, как о талантливом художнике, хотя его новый мечтательный стиль, с элементами популярных в Европе абстракционизма, конструктивизма, кубизма и сюрреализма, еще не успевших получить должной оценки в Америке, весьма раздражал консервативно-настроенных любителей живописи, диктовавших в то время условия местным мастерам. Более того, по этой же причине, Шварц, несмотря на свой легкий и общительный характер, приобрел совершенно скандальную известность многочисленными литографиями обнаженных женщин, что для чикагской патриархальной общественности было неприемлемо.
Однако, Шварц отказывался служить прихотям консервативной публики и присущей ей моды. Он говорил: «Никто не может диктовать мне что я должен писать, или что я не должен себе позволять. Я свободен в темах и пишу в согласии со своей верой, и верю, что все мною сделанное, наилучшим образом свидетельствует обо мне и отображает мой внутренний мир». 
С 1928 по 1938 годы Шварцем было создано более 60 литографий, каждой из которых сопутствовали от 16 до 73 вариантов. Тематически они очень разнообразны. Это не только скандально известные обнаженные натурщицы, но и танцоры, архитектурные зарисовки, пейзажи. Его рисунки лаконично утонченны, образы запоминаются элегантной простотой и мастерством исполнения, что в итоге привело к постепенному принятию данного стиля Шварца широким кругом любителей искусства.

Рисунки Шварца, в которых прослеживается явное влияние Матисса и Пикассо:

Вскоре после первой выставки Шварц начинает именовать себя последователем европейских модернистов, а также знаменитого американского мастера Артура Дэвиса (Arthur B. Davies). В каталоге второй выставки известный критик Джейкобсен (J. Z. Jacobsen) весьма похвально отзывается о литографиях Шварца, называя их «мощными и ритмичными», что, пожалуй, не удивительно, поскольку ритмичность и музыкальность его графики непосредственно связана с увлечением музыкой.
Многогранность палитры Шварца вызвала полемику среди критиков к какому жанру отнести его творчество, но интересы Шварца как художника были столь широки, что его невозможно было ограничить рамками только одного жанра. Он стремился изобразить все - от обнаженных женских тел и абстрактных композиций до промышленных корпусов и ландшафтов, поэтому любые построения критиков, столкнувшись с разнообразием тем и техник художника, сразу разваливались. Однако своим творчеством и образом жизни Шварц завоевал уважение и интеллектуалов и богемы.
Нельзя не коснуться еще одного немаловажного момента жизни и творчества Уильяма Шварца. Первые годы в Америке его преследовало страстное желание ассимилироваться в стране, перенять американский образ жизни, но ему мешали его еврейские корни, и он считал, что стать истинным американцем можно только через христианство. Он встречался с католическим пастором для бесед и получения советов, что впоследствии отразилось в его живописи, в интерпретации евангельских сцен жития Христа.
Изображая Иисуса, Шварц брался за образ бесстрашно, четко моделируя портрет и наделяя его отчасти своими чертами – усами, космами волос.

Середина 20-х является переломным в творчестве Шварца. Художник начинает серию работ «Симфонические формы» (Symphonic Forms), которую многие специалисты рассматривают как его наивысшее достижение, хотя единого мнения к кому направлению живописи ее отнести – к сюрреализму или абстракционизму - как мне кажется, до сих пор не существует.
Однако, прежде чем я расскажу об этом этапе творчества Шварца, позвольте вернуться на десятилетие назад к выставке Armory show, прошедшей в 1913 году. На этой выставке чикагские художники впервые увидели образцы современного европейского искусства, после чего постепенно начинают отказываться от классического направления в живописи, доминировавшего с памятной Всемирной Колумбовой Выставки 1893 года. В 1920 году под влиянием кураторов Роберта Харше (Robert B. Harshe) и Дэниэля Каттона Рича (Daniel Catton Rich) Чикагский художественный институт организовывает выставку современного европейского искусства, на которой любители искусства и художники, смогли вплотную подойти к пониманию новых форм живописи и, таким образом, с 1920 года Чикаго становится центром художественных экспериментов и реформ.
В 1922 в Чикагском художественном институте (SAIC) состоялась ретроспектива Василия Кандинского из частного собрания коллекционера современного искусства Артура Джерома Едди (Arthur Jerome Eddy). Несмотря на то, что Кандинский уже был отчасти знаком любителям искусства по Armory show, только теперь произошло его настоящее открытие чикагской публике. Выставка оказала громадное влияние на весь ход развития американского искусства, и молодой художник Уильям Шварц оказался под ошеломляющим впечатлением от работ русского мастера. Вероятно, что именно в живописи Кандинского, прекрасного музыканта – виолончелиста и пианиста, Шварц почувствовал родственную душу, и их взгляды на живопись сквозь призму музыки, совпали.
 Вот что пишет искусствовед Йен Аззаро (Yen Azzaro): «Также как в работах Кандинского расположение символов и линий у Шварца неслучайно. Каждая грань в многоплановой картине требует от зрителя реакции. Более того, в своих работах этого периода, Шварц поднимается до уровня, на котором ему удается добиться слияния двух его главных художественных страстей – музыки и искусства, которые аллегорически становятся отражением друг друга. Каждый элемент в картинах что‑либо представляет – ноты, тембр, инстинкты, вызываемые музыкой. Лазурно-голубой цвет дополняется желтым и оранжево-розовым в «Симфонических формах моря» (Symphonic form of the Sea), где разнообразные формы сливаются в композицию море-подобных созданий, из загадочных глубин подводной жизни. В общей сложности с 1924 по 1967 год Шварц написал 66 работ, объединенных в серию «Симфонические формы». По его замыслу они представляют собой визуальную музыку, не требующую узнаваемых форм. Более того, Шварц считал, что абстракция – это чистая форма общения между художником и зрителем, в которой музыка сама возникает в сознании зрителя под влиянием абстрактных форм, причем различные цвета звучат как присущие им музыкальные инструменты оркестра, что в итоге приводит к созданию «симфонической живописи».
Однако стоит привести и, несколько противоречащее вышеприведенному высказыванию, мнение критика Дагласа Дрейшпуна (Douglas Dreishpoon), заметившего, что в творчестве Шварца «экспериментаторство никогда полностью не отрицало форму, абстракция была всегда сбалансирована предполагаемыми природными элементами». Поэтому даже абстрактные картины Шварца иной раз наводят на мысль об их стилистическом сходстве с ландшафтными работами художника.
Несмотря на то, что “Symphonic forms” создавались с 1924 года, впервые они были выставлены лишь в 1935 на третьей персональной выставке Шварца в SAIC.

Однако мне хотелось бы задержаться на одной из работ этого периода, не имеющей отношения к “Symphonic forms”. Это – литография «Портрет Моны с дедушкой». По какой-то причине данная работа не отмечена специалистами. Как я уже сказал, Шварц не интересовался своими еврейскими корнями и не увлекался еврейской тематикой, тем интереснее появление такого портрета. Совершенно очевидно, что художник был влюблен в свою очаровательную жену, но этого мало, чтобы свести в одной работе два столь различных еврейских типа – дедушку и внучку. Чем же так заинтересовал дедушка Моны художника? Нам неведомы страницы его жизни, можно только догадываться насколько тяжелой она была, если такими глубокими складками прорезала лицо. Может быть он совсем недавно приехал из России, пережив нищету черты оседлости и петлюровские погромы, потерю близких людей в годы гражданской войны, по смерти или по переходу к большевикам-атеистам, что тоже было сродни потери близкого. Ему есть что вспомнить и о чем грустить. Но на картине его суровые и печальные черты лица в сочетании с теплыми и нежными, будто обволакивающими заботой, чертами лица внучки, создают яркий и запоминающийся контрастный портрет.
Перед нами удивительное сочетание юности и мудрости, свежести и старины, взаимозависимости и любви.

Еще одна работа того же 1929 года привлекла мое внимание. В ней чувствуется влияние кубизма, но не этим она мне интересна - значительно больше привлекает напряженная работа мастера. Он сосредоточен, все внимание поглощено работой. Его не волнует беспорядок в мастерской, криво развешенные собственные картины, кажется, что даже позирующая ему модель - жена и возлюбленная Мона Тернер - не очень достойна внимания. Только он сам в ярком пятне света, а все остальное всего лишь обстановка, сопутствующая работе.

И еще одна нехарактерная для Шварца работа этого периода – «Портрет Рабби». Мне не удалось установить, что подтолкнуло художника неожиданно обратиться в еврейской теме и создать сильный психологический портрет задумавшегося книжника. Его напряженный, возможно даже настороженный взгляд, наводит на мысль что он не просто размышляет, но рискну предположить - он о чем-то спорит со всевышним...

Когда разразилась Великая депрессия, Шварц, как и многие другие художники, вынужден был обратиться за помощью к правительству, и был включен в государственный проект Federal Art Project (WPA - Work Progress Administration) под начало известной чикагской региональной художницы Инкрис Робинсон (Increase Robinson). Тут уж выбирать не приходилось. Либо идешь на службу государству и выпоняешь социальный заказ, либо вместе со своей семьей гордо сидишь голодный. Шварц на время оставил присущий ему стиль, чтобы вынужденно поработать в непривычной для себя манере. Как и многим другим художникам ему было поручено создание настенных росписей в почтовых отделениях и в общественных зданиях. В 1933 году он выполнил настенную роспись «Добыча угля» или «Шахта» (Mining ) для всемирной чикагской выставки Century of Progress, в 1935 году для дома престарелых графства Кук - роспись «Чикаго», затем последовали три панно для почтовых отделений в иллинойских городках Fairfield, Eldorado и Pittsfield и несколько других росписей, в том числе и «Газовая фабрика. Чикаго» (Gas factory. Chicago.)

Пожалуй особое место в творчестве Уильяма Шварца в период гос. заказа занимает серия картин Americana. Не стану утверждать, что это вершина его творчества – увы, нет - но в какой-то степени в историческом плане и она интересна. Каждая картина представляет собой групповой портрет наиболее выдающихся деятелей искусства и науки. Всего было выполнено 4 картины – композиторы, художники, писатели и ученые.
  Лишь когда Великая Депрессия пошла на убыль, уже в начале 40-х годов, Шварц возвращается к изображению эзотерических образов. В его работах снова появляются биоморфные формы и апокалиптические сцены.
В 50-х годах Шварц создает один из своих самых необычных автопортретов в стиле сюрреализма, в котором находят отголоски и переплетаются стили всех его творческих периодов. Здесь и большие цветные пятна раннего фовизма, и музыкальные абстракции, и даже портретный реализм. В этой комбинации символов знакомый с творчеством Шварца зритель увидит всю жизнь художника.