Тамара Лемпицкая

Мария Горская родилась 16 мая 1898 году в Москве, в семье адвоката Бориса Гурвич-Горского и Мальвины Деклер. Тамара всегда утверждала, что отец «исчез», когда ей было 2 или 3 года, «и никто никогда не узнал, что с ним произошло и где он». Иногда она говорила, что родители развелись. Умение Тамары сказать и не сказать о чем-то было поразительным. Обычно, рассказывая о своей жизни, она «подправляла» то, что было на самом деле, и умалчивала о том, что представляло ее в нежелательном свете.

Анализируя биографические заметки Лемпицкой, которые она делала в конце 70-х годов, рассказы родственников и некоторые «проговорки», исследовательница ее тврчества Лора Кларидж высказала предположение, что Борис Гурвич-Горский покончил с собой, когда Тамаре было 5 лет. Воспитанием девочки занялась польская бабушка Клементина, всячески баловавшая внучку и возившая ее на отдых в Европу. Так, после поездки в Италию Мария увлеклась живописью.
В первой половине 1910-х гг. Мария переехала к состоятельной тетке в Санкт-Петербург. Рассказы о петербургской роскошной жизни, где "давались роскошные балы и где драгоценности хранились в шкатулках, разложенные согласно цветам", были, вероятно, несколько приукрашены. Она поступила в Академию художеств, ходила в театры и посещала великосветские балы. На одном из них встретилась с адвокатом Тадеушем Лемпицким, за которого вышла замуж и родила в браке дочь Марию Кристину (Кизетту).
В 1917 году Тадеуша арестовала ЧК. Лемпицка добилась освобождения мужа из застенков, оформила выездные документы, вывезла родных из России и осела в Париже. В эмиграции Тадеуш не смог найти работу и запил, это стало одним из поводов для бурных ссор, как и его постоянная ревность. Жить становилось не на что. Выход подсказала младшая сестра, начавшая в Париже учиться на архитектора: «Тебе надо рисовать, ведь ты уже пробовала».
Она вновь начала учиться живописи, сначала в академии Гран Шомьер, через которую прошли почти все русские художники, побывавшие в Париже. Затем она записалась в ученики к известному художнику-символисту Морису Дени, а потом в студию живописца, скульптора и педагога Андре Лота, пропагандировавшего обновление искусства через новые формы экспериментальной живописи. Именно под его влиянием она сумела выработать собственный стиль — это смелое сочетание классицизма и кубизма, с изображением статных фигур с правильными чертами, четкой геометрией, чистой и живой палитрой, в нарочито-холодном, но невероятно чувственном стиле, с нескрываемым эротизмом.
Мария «продвигала» свое имя эпатажем. Она сменила имя на Тамару, приделала к фамилии аристократическую частичку «де», представлялась полькой и завела много полезных знакомств, крутила романы, причем как с мужчинами, так и с женщинами. Она вращалась в кругу международной аристократии, среди ее друзей – Поль Пуаре, Маринетти, Коко Шанель, князь Юсупов, графиня де Ноай, великий князь Гавриил Константинович. Светская львица, всегда эффектно одетая, в ореоле экстравагантных романов и приключений, Тамара Лемпицкая была постоянным персонажем парижской светской хроники, а ее фотографии регулярно появлялись на страницах глянцевых журналов. Она создала себе положение одной из самых модных и преуспевающих портретисток, но ее роль в искусстве ХХ века этим не ограничивалась. Она разработала созвучную времени, чуть-чуть плакатную, очень экспрессивную и декоративную манеру живописи, удачно вписавшуюся в стиль эпохи.
Известность начала приходить к ней в начале 20-х. Лемпицкая выставляется в парижских салонах, ее замечает критика. Отмечаются прекрасная техника, декоративность и чувственность созданных образов. Успехи в живописи сопровождаются и поддерживаются успехами в свете – иллюстрированный американский журнал Harper's Bazaar поместил фотографию художницы с дочерью, комментируются их элегантные туалеты.
Тамара пьет кофе с художниками в «Ротонде» и «Доме», а вечером отправляется на светский прием. В качестве художника и творца она презирала буржуазность, в качестве великосветской дамы бдительно следила за своим реноме и заботилась о престижном антураже.
В начале года она вместе с матерью и Кизетт решила поездить по Италии. Впрочем, бабушке с внучкой была предоставлена возможность путешествовать самостоятельно, а Тамара часами просиживала в музеях Флоренции, копируя там великих мастеров. Перед возвращением в Париж она решила заехать в Милан, чтобы посетить новую галерею графа Кастельбарко. Прихватив фотографии и репродукции своих работ, она явилась к известному меценату и издателю.
Позже, вспоминая этот первый визит, граф признавался, что согласился ее принять только потому, что она была молода и красива (ему сказал об этом слуга, открывший дверь). Посмотрев фотографии работ, он почти ахнул – кто автор? Тамара показала ему также и то, что успела сделать во Флоренции. В этот же вечер она получила предложение: персональная выставка через полгода.
«У вас найдется тридцать готовых работ?» – спросил граф. Они обсудили условия и ударили по рукам. Единственной трудностью было отсутствие готовых работ. У нее было два-три законченных полотна, с полдюжины можно было собрать из разных мест. И все. Но Лемпицкая была не из тех, кто упускает такого рода шанс. Все шесть месяцев она работала, не останавливаясь. Все друзья (и в том числе ревнивый муж) были мобилизованы для позирования. К назначенному сроку было готово 28 работ, и выставка открылась. Успех был громоподобным. Кастельбарко был вхож в самые высокопоставленные круги Италии, но самое главное – он был прекрасным организатором. Тамара стала гвоздем сезона, итальянская пресса возвестила появление нового таланта.
Череду успехов 1925 г. продолжил заказ, которому было суждено стать вехой в творчестве Лемпицкой. В изложении Тамары эта история выглядела так. Однажды, будучи в Монте-Карло, она заперла свой автомобиль и направилась к Шанель. Она ездила тогда в маленьком «Рено» ярко-желтого цвета с черной отделкой и одевалась под цвет машины – желтый пуловер плюс черный шарф и шляпа. По возвращении она обнаружила на ветровом окне записку, подписанную женским именем, со словами восхищения ее элегантным ансамблем и с приглашением встретиться в одном фешенебельном отеле в Ницце.
Тамара не забыла об этом приглашении и, приехав в Ниццу, подумала – а почему бы нет? Оказалось, что пригласившая ее незнакомка – директриса роскошного иллюстрированного журнала «Die Dame». Тамара получила предложение выполнить свой портрет для обложки журнала. Она быстро сказала «да», подсчитав, что получит двойной гонорар: за публикацию репродукции и за картину, которую можно будет продать. Портрет должен был воплощать идеальный образ современной женщины. Эта задача оказалась как раз для Лемпицкой, которая немедленно приступила к работе. Однако вместо желто-черного «Рено» на портрете фигурирует зеленый «Бугатти» – одна из самых дорогих машин в то время. Это еще не было жизненной правдой – это было предсказание правды.
«Никакого “Бугатти” у меня тогда не было, – смеялась Тамара, – меня еще никто не знал!». Девушка в «Бугатти», в шлеме и в окружении завихряющихся шарфов-драпировок – это сама Тамара. Неподвижное, надменное и в то же время чувственное лицо, рука в элегантной «профессиональной» перчатке уверенно и небрежно лежит на руле. Всё узнаваемо: это же лицо и именно с таким выражением мы видим на большинстве фотографий Тамары того времени – но в то же время это образ, сознательно выстроенный мастером, который знал (вернее сказать – чувствовал, Тамара обладала потрясающей интуицией), что он хочет видеть на полотне.
С этого времени начинается стремительный взлет карьеры Лемпицкой. Она уже не проводит время с семьей, полностью погружена в работу и все, что с ней связано. Она вспоминала, что в то время никогда не обедала одна – только в обществе какого-нибудь художественного критика и кого-то из коллег-художников.
Она становится «живописным лицом» ар деко – иконой стиля «рокочущих 20-х», века джаза и чарльстона, а ее картина – автопортрет в шлеме за рулем зеленого «Бугатти» – своего рода символом эпохи.
В 1927 г. Тадеуш Лемпицкий поехал по делам в Варшаву. В приемной зубного врача он столкнулся в дверях с молодой дамой и влюбился с первого взгляда. Дама оказалась, к тому же, дочерью богатого владельца фармацевтической фирмы. Для Тамары это был удар. Давно уже не нужный ей муж вышел из-под контроля! Она рыдала день и ночь, трижды ездила в Варшаву, чтобы отговорить его от развода, который, тем не менее, состоялся в самые короткие сроки.
В 1928 г. барон Куффнер, владелец огромного состояния, приехал в Европу и заказал Лемпицкой портрет (в полный рост) своей метрессы, известной испанской танцовщицы Нана де Эррера. Лемпицкая охотно согласилась, предполагая, что танцовщица-андалузка красива и экзотична. Увидев свою модель воочию, Тамара пришла в ужас. Безвкусно, хотя и дорого одетая, знаменитость отличалась скорее топорными формами и бесстрастным выражением лица. Одлнако портрет стал очередным триумфом Тамары.
Она усадила модель посреди своей мастерской. Надо было избавиться от безвкусных тряпок, составлявших ее костюм. В конце концов, танцовщица оказалась почти полностью раздетой, Тамара набросила на нее какие-то кружева, в волосах цветок. Начав писать портрет, Тамара вдруг сказала: «А как вы выглядите в танце?» Танцовщица сделала жест рукой, и на лице появилось выражение. Заказчик с восторгом принял портрет. Тогда же Тамара выполнила портрет самого барона (карандаш и тушь). Испанская танцовщица быстро исчезла из жизни барона, а ее место прочно заняла сама Тамара.
В 1929 году Лемпицкая оборудовала огромную квартиру с мастерской. Дизайн в стиле ар деко, все слегка театрально, мебель изготовлялась по эскизам заказчицы и с ее инициалами. Теперь Тамара выставлялась не только в Париже, но и в Америке. Она много ездила по свету. Кизетт оставалась с бабушкой. Они не нуждались в деньгах, но их больно ранило, что Тамара живет своей жизнью, готова забыть о них в любую минуту ради очередного романа (связь с бароном Куффнером, разумеется, не изменила стиля ее жизни). Характерная ситуация: знаменитая и талантливая, но эгоистичная мать и любящая дочь, считающая обиды. Потом Кизетт все это расскажет читателям.
В 1933 г. баронесса Куффнер скончалась в своем поместье от лейкемии. Барон сообщил Тамаре об этом и предложил выйти за него замуж, как только он приедет в Париж. Предложение было принято. События 30-х годов, и личные, и общественные (крах нью-йоркской биржи и экономический кризис), мало повлияли на жизнь Лемпицкой. Но в 1939 г. она почувствовала, что приближается очередная война. Проведя лето в Париже, супруги Куффнер отбыли в США, Кизетт вместе с бабушкой провела лето в Варшаве и лишь случайно не остались в оккупированной стране.
Барон Кюфнер, очарованный Лемпицкой, сделал ей предложение и согласился на ультиматум — свободный брак без скандалов на почве ревности. В результате они счастливо прожили долгие 30 лет. В Лос-Анджелесе все пришлось начинать с нуля. Они жили в Беверли Хиллс и устраивали приемы с участием кинозвезд. Звезды Голливуда начали охотиться за ее картинами, оплачивая их баснословными деньгами. Однако интерес публики к ар-деко, с которым прочно ассоциировалось имя Тамары Лемпицкой, угасал.
В Голливуде Тамара провела года два. Потом они переехали в Нью-Йорк. Тамара не переставала писать, ее фамилию знали, но ее живопись не пользовалась особым успехом. Во время войны в американской живописи начала царить абстракция (после войны эта мода перекинулась в Европу вместе с американской армией и новым танцем буги-вуги). Тамара пыталась вписаться в новый направление, она сделала выставку, картины покупались, но особых восторгов не вызывали.
Вскоре после войны Тамара начала ездить в Париж, чтобы поработать там один-два месяца в своей мастерской на левом берегу – она так ее любила. Ее уже мало кто помнил. Большую часть времени она проводила в Нью-Йорке или в путешествиях. Поколение сменилось – во время войны это происходит быстро.
В 1962 г. барон Куффнер умер от сердечного приступа. А волна послевоенной популярности превратила Лемпицкую в классика. Со второй половины 60-х ее работы вновь появляются в лучших выставочных залах, о них пишут в прессе, художница дает интервью на радио и по телевидению. Издаются ее альбомы и постеры. А все это потому, что молодому галерейщику Алену Блонделю пришло в голову найти Лемпицкую. Его интересовали ее старые работы. С оглушительным успехом прошла ее персональная выставка. Лемпицкая была вновь в центре внимания. Это было как раз то, чего ей не хватало. Она снова была в своей стихии, она блистала и покоряла. Та жизнь и тот стиль, которые были когда-то ее естественным окружением, вернулись как ретро, как стилизация.
В 1970-х rоллекционеры покупали ее работы за бешеные деньги, но стареющая Тамара, охладев к живописи, уехала в Мексику, где ее ждали вечная весна и новая любовь в лице Виктора Контрераса, молодого мексиканского скульптора.
Тамара Лемпицка скончалась 18 марта 1980 года. Выполняя последнюю волю матери, дочь развеяла ее прах над вулканом Попокатепетль.