Андрей Полонский, RUPOSTERS
Есть люди, которых политика обходит стороной. Войны и борьба, смена власти и законов пролетают мимо них и будто никак не влияют на их жизнь. Они избегают острых моментов, уезжают туда, где им лучше, не отчаиваются и следуют своим путем. Такую жизнь прожили Александр Либерман, художник, скульптор, создатель эталона глянцевой журналистики, король гламура, изменившего поп-культуру ХХ века, и его жена - Татьяна Яковлева-дю Плесси. Он - сын советника Ленина, она - любовница Маяковского, виконтесса, которой покровительствовал и помогал Геринг. История их жизни - сюжет авантюрного романа с бесконечными путешествиями, поисками себя и огнями славы в конце. Им удалось в США из обычных эмигрантов превратиться в законодателей моды. Они давали работу Дали и Пикассо, дружили со всеми звездами эпохи.
Родители
Желание "обновить застоявшуюся кровь" привело Либермана-старшего сначала в Житомир, воздух которого был пропитан марксистскими идеями, потом - в Вену, в университет. В 1905 г. он уже в Одессе, активист нелегальной РСДРП.
Однако Семену не суждено было сделать партийную карьеру и войти в учебники истории КПСС. Переехав в Киев, он поступил на службу в компанию, занимавшуюся экспортом древесины. В то же время он встретил весьма эксцентричную юную особу левых убеждений, актрису театральной студии Всеволода Мейерхольда - Генриетту Мироновну Паскар, на которой и женился. Так в 1912 г. появился на свет Александр Либерман.
Дьявольски красивая Генриетта Паскар - не то цыганских, не то еврейских кровей - окончила курс в Сорбонне, шокировала общество свободой нравов, но происхождения своего не забыла. Она была дочерью крупного киевского лесовладельца, так что вскоре после рождения наследника дела молодых Либерманов быстро пошли в гору. Изучив за границей европейский рынок древесины, Семен Либерман стал совладельцем нескольких лесопромышленных предприятий, а также членом экспертной комиссии лесного департамента Министерства земледелия.
В 1917 году друг Семена, инженер и социал-демократ Леонид Красин представил Либермана-старшего Ленину, и тот вошел в Главный лесной комитет молодой советской республики.
Не менее удачно сложилась и раннесоветская карьера Генриетты. Она открыла в Москве первый государственный театр для детей (с 1941 г. - ТЮЗ), который пользовался огромным успехом: бесплатный вход на спектакли, битком набитый зал, довольные рабоче-крестьянские дети... Но, увы, при такой заботе "о выходцах из народа" собственный сын четы Либерман "совершенно отбился от рук". Саша связался с дворовой шпаной, воровал и с восторгом распевал песни сомнительного содержания с соседями-пропойцами. Когда родители принялись вразумлять мальчика, они в ужасе поняли, что сына нужно не столько учить, сколько лечить - семейные скандалы завершались нервными припадками, а знакомый врач ненавязчиво посоветовал Либерманам "ради здоровья ребенка сменить климат". Подходящим оказался климат именно британский. Судьба 9-летнего Александра решалась на партсобрании: против выезда мальчика (а заодно и спецкомандировки его отца) голосовали Дзержинский и Зиновьев; за - Ленин, Рыков и Каменев. Шел 1921-й год.
В отрыве
…К середине 20-х годов в Европу перебралось все семейство. Генриетта и Либерман-старший устали от причуд Советской власти, да и Советская власть порядком устала от них. Однако они были "свои", и их легко отпустили за границу.
История обучения
В своей новой парижской квартире Генриетта Паскар устроила салон для аристократов и деятелей искусства. Ее новый любовник, кавалер ордена Почетного легиона, талантливый художник, авантюрист и путешественник Александр Яковлев (брат певицы Сандры) давал 14-летнему Алексу первые уроки рисунка. Мальчик выказывал отличные способности. Именно в мастерской Яковлева юный Алекс впервые встретил племянницу художника Татьяну - статную 20-летнюю красавицу, образ которой был ему знаком по афишам парижской рекламы (она - лицо дома моды Коко Шанель). По слухам, за ней ухаживали Шаляпин и Прокофьев, ей дарили рисунки Ларионов и Гончарова, она крутила роман с господином Ситроеном просто так, в знак благодарности - ведь он помог ей приехать из России в Париж и оплатил лечение от туберкулеза на юге Франции. Русская и, как сама утверждала, наследница Чингиз-хана.
В 1928 г. в Париже у Яковлевой начался бурный роман с Маяковским, оставивший 27 страниц писем, 24 телеграммы Маяковского, несколько знаменитых стихотворений и множество двусмысленностей. Ходили сплетни, что Маяковский стал отцом дочери Яковлевой Франсин и что расставание с Татьяной и ее отказ приехать в Россию стало одной из причин самоубийства поэта. Так это или не так – никому не известно, в любом случае все эти тайны погребены под пеплом писем Татьяны к Владимиру, которые сожгла в 30-х годах старая ревнивица и чекистка, хранительница архива Маяковского Лиля Брик... Саше Либерману в том роковом 28-м году исполнилось 16 лет.
Денди Ли
Алекс учился на философском в Сарбонне, потом углубился в архитектуру, прослушал курс в Школе изящных искусств и некоторое время работал ландшафтным дизайнером. Но ландшафты ему надоели, и он переключился на театр - оформил несколько удачных спектаклей.
В начале 30-х годов Либерман - уже фотограф и главный художник журнала Vu - первого в мире издательского проекта, иллюстрированного фотоматериалом. Среди его друзей будущие метры французского фото - Брассаи, Анри Картье-Брессон, Андре Кертеш. Обложки Vu в исполнении Алекса становятся настоящими произведениями - спустя полвека их будут выставлять в лучших музеях Америки и Европы и продавать на аукционах.
Эта идиллия была грубо прервана в 1936-м году, когда в мир денди и эстетов властно вторглась политика. В атмосфере мюнхенских соглашений Vu опубликовал карту концлагерей гитлеровской Германии. Разразился скандал. Профашистское лобби в Париже действовало активно, журнал перешел в руки правых. Либерман, до той поры не раз заявлявший о своей аполитичности, решил уйти из издания.
Став свободным художником, Алекс поселился на юге Франции, на отцовской вилле. Весь 1937-й год он писал окрестные пейзажи, совершенно не тревожась по поводу грядущих исторических потрясений. С его точки зрения куда более значительные перемены назревали в его личной жизни.
Он был женат на немецкой горнолыжнице с хорошей фамилией Штурм. То был странный союз, но вполне в контексте сексуально-гимнастической моды 30-х. Хильда Штурм никак не интересовалась искусством, она предпочитала мужу мускулистых атлетов, а в перерывах собирала паззлы. В эпоху расцвета фашистской эстетики Хильде было не с руки оставаться с евреем-мужем. Она сбежала при первой возможности. Впрочем, и Александр не сильно страдал. Через несколько месяцев он уже путешествовал по Франции с подругой времен ранней лондонской юности Любой Красиной. И тут снова возникла Татьяна.
Виконтесса дю Плесси
Второй раз Либерман и Яковлева встретились в 1938 г. Помолвленные Алекс и Люба приехали проветриться к морю, а Татьяна приходила в себя после чудовищной автомобильной аварии, когда ее повезли для начала в морг, а потом уже, когда застонала, - в операционную. Любе Красиной не повезло. Татьяна и Александр с этого момента уже не расставались.
Татьяна носила одну из самых аристократических французских фамилий - дю Плесси. Ее муж, виконт дю Плесси, происходил из знатного, но обедневшего рода, был летчиком и дипломатом, романтиком и музыкантом, но особенной близости между супругами не было. Через 9 месяцев после их свадьбы Татьяна родила дочь Франсин - тут дю Плесси оказался неудачным соперником Маяковского. Пара недолго жила в Варшаве, а в начале 30-х годов вернулась в Париж. Татьяна тут же заявила, что не любит виконта и ее тяготит тихая семейная жизнь.
В 1940-м, после немецкой оккупации Франции, Бертран дю Плесси соберет в Касабланке эскадрилью и присягнет де Голлю. Еще через несколько месяцев он погибнет в воздушном бою над Средиземным морем.
Татьяна в первые месяцы оккупации также заняла активную гражданскую позицию - открыла приют на сотню беспризорных детей, и сам фельдмаршал Геринг помогал ей в этом. Большой любитель европейских аристократок, герой Первой мировой войны и один из вождей Третьего Рейха, Геринг был убежден, что виконтесса дю Плесси не только дьявольски хороша, но и состоит в родстве с кардиналом Ришелье.
Трансатлантический переход
Покровительство Геринга сделало свое дело. Немцы ничем не задевали Яковлеву и ее возлюбленного. Но с каждым днем Татьяне, вдове офицера де Голля, и Александру, еврею с нансеновским паспортом, становилось неуютно жить в "свободной зоне Виши". И они решились бежать в Америку.
Сев в январе 1941-го в Лиссабоне на португальский пароход (по некоторым сведениям, то была обыкновенная прогулочная яхта), любовники явились в Нью-Йорк.
На пристани их встречали двое: американский буржуа Саймон Либерман (бывший советский работник Семен Исаевич Либерман, отец Алекса) и потрепанный жизнью рабочий завода Kodak Эл Джексон (в прошлом выпускник петербургского кадетского корпуса, автомобилист, авиатор, архитектор, дворянин и дамский угодник Алексей Евгеньевич Яковлев, отец Татьяны). Татьяна и Алекс действовали быстро. Для начала они просто поженились.
Нью-Йорк: прорыв
В первые американские годы прорыв от презренного статуса эмигранта к нью-йоркской элите осуществила именно Татьяна. Она открыла шляпный салон Tatiana of Saks в модном магазине Saks Fifth Avenue. Шляпки модельерша вертела прямо на себе, сидя по 8 часов перед зеркалом. В ход шли любые материалы: ленты, кружево, мех, поролон. Вместо пера на зимней шляпке мог запросто оказаться термометр или флюгер. Популярностью пользовались ее знаменитые восточные тюрбаны с дымчатой фатой - a la Чингисхан. Татьяна буквально создавала моду на женские головные уборы. Ее клиентками вскоре стали Марлен Дитрих, Эдит Пиаф и сама Коко Шанель, у которой она некогда работала моделью.
Mode de vie от знаменитой шляпницы вошел в нью-йоркские легенды. Со словами "пластмасса вечна" она обставила дешевой мебелью их с Алексом поместье (dacha) в Коннектикуте. Был куплен еще один особняк на 70-й улице в Нью-Йорке, в трех этажах которого легко терялась малышка Франсин. Сама Татьяна носила прическу в добром французском стиле, с нежно закрученными золотыми локонами. Дома - черного цвета брюки и блуза. На выход - только темные хламиды-разлетайки. На светский раут - свободная туника со шлейфом. И бесконечные километры тяжеловесной бижутерии, как у Марины Цветаевой, цыганок и других героинь 30-х.
Света! Больше света!
Еще в Европе в 1941 году Александр Либерман, считавший, что "искусство - это одиночество, а мастерская художника - камера пыток", устроился на работу в Vogue художественным редактором. В Америке он быстро стал арт-директором издания, а в 1962 году получил пост редакционного директора всей империи Conde Nast (эту должность он оставит только в 1994 году).
Определяя политику издательского дома со всемирно известными проектами Vogue, Glamour, GQ, House and Garden, Vanity Fair Алекс совершил настоящий переворот в гламуре и глянце. Это он создал само понятие life style, преподанное через глянцевые журналы, это при его участии фотография стала одним из самых высокооплачиваемых видов искусства, это он давал "подзаработать" Дали, Джакометти, Бальтусу, Леже, Пикассо, Матиссу, Барышникову, Бродскому, Сен Лорану и Диору.
Он возводил неизвестных, но талантливых и оригинальных художников на пьедестал славы так же легко, как сбрасывал приевшихся мэтров. Самым страшным испытанием было войти в его кабинет и услышать: "Дорогой друг!", означавшее, как минимум, увольнение из журнала и, как максимум, тотальное забвение на пространствах американского континента. Он не был диктатором в обычном смысле этого слова, но, безусловно, диктовал моду.
Практически все герои эпохи были его личными друзьями и сотрудничали с изданиями Condе Nast Publications. В 1960 г. вышла книга Либермана "Художник в своей мастерской", в которой Алекс раскрыл образы самых гениальных мастеров художественного искусства своего времени.
И как бы между делом он строил свои знаменитые гигантские скульптуры: в ход шли промышленные детали, барабаны, трубы, металлические листы… Его композиции ныне выставлены в Sculpture Garden, Storm King Art Center и Hirshhorn Museum, в Галерее Тейт, музеях Гуггенхайма и "Метрополитен". Вместе с поэтом Андреем Вознесенским они соорудили суперкнигу (размером 1 м х 1 м в обложке из стали) под броским названием "Ностальгия по настоящему" с текстами Вознесенского и иллюстрациями Алекса. Несколько экземпляров были проданы ведущим коллекционерам мира.
Единственная форма постоянства
Единственное постоянство, которое мог себе позволить король гламура, - это любовь к Татьяне. За всю совместную жизнь они не были рядом от силы дней пять, и, по воспоминаниям Алекса, "это самые черные дни" его жизни, "дни в отсутствии стиля". Они не позволяли друг другу зацикливаться на дурных мыслях и настроениях. К концу жизни Татьяна перешла на все русское: еда, наряды, кино. Она принимала гостей из Советского Союза и читала им стихи… Болезнь последнего десятилетия заставила ее привыкнуть к морфию, но и неожиданно возникший морфинизм Татьяна возводила в эстетский культ.
Незабвенные
В конце 1980-х Татьяна и Алекс спорили только о том, кто из них умрет раньше. Но и тут не обошлось без милых издевок:
Как настоящий джентльмен ты обязан пропустить даму вперед.
В 1991 г., накануне своего 85-летия, Татьяна дю Плесси-Либерман, урожденная Яковлева, была похоронена на семейном кладбище в Коннектикуте. После ее смерти Алекс сгоряча думал о самоубийстве, но судьба подарила ему еще 8 лет жизни. Он провел их на удивление мило в обществе обаятельной филиппинки - медсестры, ухаживавшей за Татьяной в последние годы. В 1994-м Либерман выпустил еще одну фотокнигу: "Кампидольо: Капитолий Микеланджело" - текст к ней написал Иосиф Бродский (ходили упорные слухи, что именно Татьяне и Александру Бродский обязан Нобелевской премией).
Король гламура ушел из жизни за полтора месяца до календарного окончания эпохи, которую ваял собственной рукой на протяжении полувека. И здесь не обошлось без романтического жеста. Прах Либермана, по его завещанию, был развеян над Филиппинами. Размышляя над историей своей жизни, Александр Либерман говорил:
"Мы - миссионеры цивилизации, коммуникаторы культуры - относимся к читателю всерьез.
Публикуя эссе и фотографии, мы отправляем службу магического приобщения человека к искусству,
пребывая в надежде, что, быть может, это приобщение изменит человека к лучшему".
и тогда же установленная в штате Флорида
обложка первого в мире фото иллюстрированного журнала Vu
и плакат времен Второй мировой войны.
модернизированный символ жертвенности творца.
приложил руку к огромному количеству обложек-шедевров
