Юрий Абдурахманов
Есть такие художники, которые живут искусством и для искусства, не стремясь ни к славе, ни к признанию. Все, что их интересует – это постоянное совершенствование своего мастерства, поиск собственного стиля, желание самовыразиться через свое искусство… Именно к таким художникам относится Яков Балглей, о котором сегодня и пойдет речь.
Яков Балглей родился 7 марта 1891 г. в городе Брест-Литовске, в семье раввина. В семье было семеро детей. Детство Якова было омрачено погромами, которые не обошли Брест-Литовск, и ранней смертью горячо любимой матери.
С детских лет Яков много рисует, но окончив в родном Бресте гимназию, он решает поступить на медицинский факультет Санкт-Петербургского университета. Вскоре, однако, ему приходится оставить учебу, поскольку нечем за нее платить. Для того, чтобы выжить, он берется за любую работу. Есть свидетельства, что он, иудей, зарабатывал на жизнь тем, что писал иконы! Именно это открывает ему его истинное призвание: живопись. Балглей уезжает в Одессу, где поступает в Одесскую художественную школу рисования. Сохранилось несколько фотографий Балглея того времени. На них мы видим кудрявого молодого человека в форме Одесской рисовальной школы, серьезного и задумчивого.
В начале ХХ века многие еврейские юноши, увлеченные искусством, уезжают из Российской империи в Европу – в Берлин и особенно в Париж: Х.Сутин, М.Шагал, П.Кремень, М.Кикоин, О.Любич… В 1911 г. приезжает в Париж и Балглей. Он поступает в Высшую школу изящных искусств на отделение архитектуры и поселяется на Монпарнасе. Правда, в отличие от большинства соотечественников, Балглей поселился не в знаменитом «Улье», хотя и часто приходил сюда, чтобы пообщаться с друзьями-художниками. Знавшие его говорили о нем как о человеке замкнутом, неразговорчивом, сосредоточенным на своих мыслях и внутренних переживаниях.
Известный французский критик Клод Роже-Маркс так рассказывал о мастерской Балглея в переулке Младенца Иисуса, служившей художнику и жилищем: «… Пол был усыпан тюбиками красок, рисунками, эстампами. На маленькой спиртовке готовится скудный ужин. Кровать скрыта … под грудой книг, которые и составляют основную пищу художника. Платон, Спиноза, Библия – только в них находит он свое прибежище, смысл своего существования и постоянный источник вдохновения».
Известно, что Балглей был знаком с Шагалом. Оба художника работали в издательстве «Трианон». Сохранилось письмо Балглею директора издательства, датированное 1926 годом, в котором тот предлагает Балглею взяться за иллюстрации к «Венецианскому купцу» Шекспира, отмечая, что «… Шагал возьмется за иллюстрации к более легкой комедии» и что в проекте будут участвовать «… первоклассные художники», такие как бельгийский художник Джеймс Энсор.
Верный себе, Балглей редко бывает в знаменитых монпарнасских кафе «Купол» и «Ротонда», где обычно собираются художники, скульпторы и поэты, приехавшие из России. Он предпочитает одиночество, усердно посещает синагогу, ища скрытый смысл жизни. Его гравюры свидетельствуют о том, что он искренне был предан вере предков и своему народу. Впрочем, это же стремление вызывало в нем внутренний психологический конфликт, присущий, впрочем, и другим художникам Парижской школы – Модильяни, Максу Жакобу или Липшицу…
Ранние картины Балглея почти не сохранились, есть предположение, что он просто уничтожил их, будучи не уверен, что это – именно то, к чему он стремился. И здесь Балглей не одинок, – так же поступили его соотечественники Сутин и Царфин, когда познакомились с великими шедеврами прошлого, хранящимися в коллекции Лувра. Подобно им, Балглей не любит выставляться, участвовать в коллективных выставках или в галереях.
В 1914 году он пытается пойти добровольцем на фронт, чтобы защищать свою вторую родину. Однако, поскольку художник страдает сердечным заболеванием, его не берут на фронт. И тогда он вновь принимается за работу. Его картины второй половины 1910-х гг. находятся сегодня в основном в американских частных коллекциях и музеях. По своей стилистике они близки к наивному творчеству Теодора Руссо. Но уже к 1920 году Балглей становится экспрессионистом. Как и Сутин, он безмерно восхищается Рембрандтом, внимательно изучает технику великого мастера и преломляет ее в своем стиле.
Особенное место в творчестве Балглея занимает гравюра. Он даже приобретает небольшой пресс и самостоятельно изготавливает серию офортов, которые вызывают восторг тех немногих знатоков искусства, которым он решился показать свои работы. Но представить эти офорты публике Балглей по-прежнему не решается, несмотря на все уговоры друзей. Впрочем, он все же отдает одному парижскому издателю серию из восьми аллегорических портретов, выполненных в манере художников эпохи Возрождения, под общим названием «Война и мир». «Я старался передать страдания простых людей. Моим единственным желанием, моей единственной целью было показать дикие инстинкты животного, называемого человеком», - писал Балглей.
23 февраля 1920 года Балглей знакомится с Алисой Керфер, которая стала верной спутницей его жизни. Алиса была родом из зажиточной буржуазной семьи, которая и слышать не хотела о зяте-еврее, да к тому же еще и художнике. Однако девушка пошла наперекор семье и связала свою жизнь с любимым человеком.
В апреле 1924 года Балглей получает французское гражданство. Ради жены он отказывается от своих религиозных убеждений и порывает с замкнутым обществом иудеев-эмигрантов из Восточной Европы. Молодые супруги путешествуют – Италия, Лазурный Берег, Египет, Палестина… Балглей продолжает много читать, он поступает на Высшие курсы филологии и истории. Он целые дни проводит в музеях, знакомясь с творчеством Дюрера, Гойи, Рембрандта, Делакруа, Коро, Курбе и Сезанна. Именно познания, полученные из книг и в ходе учебы, позволяют ему расширить круг сюжетов своих работ. Влиятельнейший французский критик первой половины ХХ века Луи Восель считает гравюры и офорты Балглея «лучшим, что можно найти в наше время» и всячески поощряет художника, по-прежнему сомневающегося в своем мастерстве.
Единственная прижизненная выставка Балглея состоялась в ноябре 1924 года в парижской галерее «Барбазанж». Художнику в это время 33 года. Он впервые представил публике около 200 своих работ. Выставка пользовалась большим успехом, критики высоко отозвались о ней, несколько работ было куплено частными коллекционерами и государственными музеями. Все тот же Луи Восель печатает в газете «Эр Нувель» статью, в которой отмечает высокий уровень работ Балглея, «этого мистика, взгляд которого обращен вглубь себя самого». Успех выставки и поддержка жены придают Балглею уверенности в себе.
Семейная жизнь благотворно подействовала на Балглея и к 1928 году цветовая палитра его картин становится все более светлой и нежной, близкой к тонам импрессионистов. Но не следует считать, что он просто следовал проторенным путем. Балглей продолжает свои искания, он по-прежнему исследует человеческую душу. В это время художник пишет несколько прекрасных портретов жены и дочерей, полные любви и света. Он часто уезжает за город, где пишет прекрасные пейзажи.
Единственное, что омрачает последние годы жизни художника – это постоянные боли в сердце. Когда разразился кризис и были отозваны уже подписанные им контракты, он тяжело переносит этот удар, что сказывается и на его здоровье. Жена всячески старается приободрить его, но болезнь оказывается сильнее. Последние письма Балглея адресованы жене и дочери, они полны любви и нежности.
14 июня 1934 после острейшего сердечного кризиса Яков Балглей скончался. Его похоронили на парижском кладбище Пер-Лашез.
