«Я родился в Остенде в пятницу, 13 апреля 1860 года, в день Венеры. При моем рождении Венера подошла ко мне, улыбаясь, и мы посмотрели друг другу в глаза. Она приятно пахла соленой водой».
В Остенде, на берегу Северного моря, эксцентричный и угрюмый бельгийский художник Джеймс Энсор почти безвылазно прожил всю свою почти 90-летнюю жизнь (1860-1949). Писал морские пейзажи и групповые людские портреты, черепа и скелеты, карнавальные маски и ходячих кукол, висельников и злобных ангелов, Адама с Евой и рыб с устрицами, вел решительную борьбу с критиками и условностями в искусстве. Что же касается искусства его собственного, то в приведенном выше воображаемом воспоминании о рождении с Венерой ощутима энсоровская двойственность: с одной стороны, фантазии склонного к мистике и оккультизму воображения; с другой – ежедневно наблюдаемые ребенком ужасы мрачного городка, прибежища недовольства и скуки, чье существование целиком зависело от моря, ибо лишь оно было для него источником жизни.
Джеймс Энсор родился и вырос в сувенирной лавке, торгующей разными экзотическими предметами: карнавальными масками, музыкальными инструментами и черепами, которые были довольно популярны в Остенде из-за могильника на окраине, датируемого 16 веком. Помимо прочего, здесь можно было приобрести вполне себе живых домашних животных. Заправляли в лавке две дамы, мама и тетя Джеймса, ибо его отец-англичанин с женушкой-фламандкой прожил недолго, отбыл по делам в США – и поминай как звали (поговаривали, что он спился). Немудрено, что уже в ранние годы в сознании Энсора размылись границы между реальностью и фантазией; позже это не преминуло проявиться в его макабрической и гротескной манере письма. В 1877 году, выжав все соки из местных преподавателей живописи, Энсор отправился в Брюссель, где отучился в Королевской академии искусств. Надо признать, что он вовсе не был лучшим учеником и студентом, чувствовал себя непонятым, роптал на преподавателей и впитывал подрывной дух бунтарства, неизменно сопровождавший его с той поры. Окончив академию, он вернулся в Остенде, поселился на чердаке над сувенирной лавкой и жил там до конца своих дней; создал собственный стиль, сочетающий реализм и чисто фламандский символизм вкупе с экспрессионистскими элементами; и все это время сохранял независимость мышления & личную неприкосновенность, контактируя с миром исключительно через искусство.
На выставке в Тель-Авивском музее представлены живопись и графика Энсора из собственного музейного собрания, благодаря которым можно проследить эволюцию художника и его влияние на развитие модернизма. До начала учебы в Брюссельской академии (то есть до 17-летнего возраста) Энсор рисовал окружающие пейзажи: домики, изолированные от людей и друг от друга огромными, залитыми светом пространствами. В академии он пристрастился к фламандской барочной живописи и французскому импрессионизму и начал использовать свободный, раздельный мазок. В 1883 году Энсор стал одним из основателей бельгийской группы авангардистов «Les XX», боровшейся с официозом за художественную свободу. С той поры он рисовал мало, хотя именно тогда в его сознании возникли зловещие гротескные образы, с которыми обычно ассоциируется его искусство. К примеру, «Скандальные маски» (1883) и «Мебель с привидениями» (1885), а также многочисленные скелеты, несущие хоррор и террор в буржуазно благополучные интерьеры.
Палитра его, между тем, светлела с каждым годом; в итоге темный колорит буквально скрылся в тени. На первый план выплеснулась бьющая через край энергия: яркие, волнующие оттенки присутствуют даже на самых мрачных его полотнах. С 1886 года воображение Энсора занимали жизнь и искушение Христа; результатом стала серия офортов и гравюр, выполненная в предельно непочтительной к святому образу манере. Хотя не столь его неортодоксальная техника живописи, сколь использование Энсором образа Христова привело к тому, что даже «Les XX» отказались его выставлять. Более того, он начал отождествлять себя с Иисусом. На его самой известной картине «Въезд Христа в Брюссель» (1888) изображена ехидная и довольно противная карнавальная толпа, сопровождающая Христа-Энсора в город, украшенный социалистическими лозунгами и рекламой горчицы. Картина возмутила и художников, и критиков, ибо Энсор, по их мнению, не просто оскорбил родных бюргеров, не желавших признавать в нищем проповеднике Бога – он деперсонализировал канонические библейские образы, превратив их в личные наблюдения за дихотомией добра и зла.
Джеймс Энсор не просто жил отшельником – он признавался, что спрятался в своем одиночестве. Его искусство искусно отражало его угрюмые размышления о мире; даже натюрморты и пейзажи художника выглядят грозно, ибо за ними угадывается непростая эротическая подоплека с явными элементами садо-мазо, да что там – все семь смертных грехов. В общей же картине его демонологии легко читается осуждение человечества и самого себя. К слову, самого себя Энсор, глядящий в зеркало с инфернальной ухмылкой, обрек на визуальные муки персонального, а также (как уже упоминалось) личного и неприкосновенного ада.
По сути, все его фантасмагории, все лица-маски с выпученными глазами – не что иное как великий фарс, зрителями которого являются сами персонажи.
Для нашей страны полотна Джеймса Энсора примечательны еще и тем, что стали одними из первых экспонатов коллекции Тель-Авивского музея искусств. К примеру, его картина «В лесу» (1880) значится в музейном реестре под номером 3. Случилось сие благодаря Морису (Моше) Левину и Оскару Фишеру, передавшими картины и рисунки Энсора в дар главному музею города-без-перерыва, который всячески опекали с момента его основания в 1932 году. Оба были друзьями художника Энсора, оба были ярыми сионистами, оба внесли значительную лепту в поддержку деятельности Меира Дизенгофа, первого мэра Тель-Авива.
Большинство работ, представленных на выставке «Соленая вода», созданы молодым художником – ему едва исполнилось 20 лет. В центре экспозиции – морские пейзажи с оттенком экзистенциальной тревоги, глядя на которые нельзя не думать о высоком: слишком уж романтично отражаются солнечные блики в соленой воде. Эти пейзажи любят сравнивать с работами великого перевоспитателя глаза Уильяма Тёрнера, жившего куда раньше (1775-1851), но вопреки веку ставшего провозвестником чуть ли не всех модернистских течений, родоначальником футуризма и даже перформанса. Сравнение лестное, что и говорить, хотя лично мне визионерские ландшафты Энсора напоминают фразу Фернандо Пессоа: «Вред романтизма именно в этом – возжелать луну таким образом, словно есть способ ее получить».
Выставка открыта до 15 июля. Куратор – Раз Самира.
По материалам culbyt.com
