Иммануэль Мане Кац

Он был седьмым ребенком в семье Лейзера (Элиэзера) Каца, занимавшего скромную должность шамеса (управляющий делами) в кременчугской синагоге.
Отец мечтал, что сын его станет раввином. Маленького Имануэля, едва ребенку исполнилось четыре года, отдали учиться в хедер. Через несколько лет у него обнаружились недюжинные способности к рисованию, и в шестнадцать он оставляет йешиву и уезжает учиться на художника. Спустя много лет, Мане Кац рассказывал, как он добирался до Вильно с двумя рублями в кармане. Но ни в Вильно, ни позднее в Миргороде молодой художник не остается надолго.
Наконец, в 1911 году он попадает в Киевскую Школу изящных искусств, где учится около двух лет. В 1913 году он с двумя рекомендательными письмами — к барону Гинцбургу и скульптору Нахуму Аронсону — приезжает в Париж.
Девятнадцатилетний юноша поступил в Национальную школу изящных искусств к профессору Ферману Кормону. В это время в школе учился Хаим Сутин, вместе с другими молодыми еврейскими художниками, в основном выходцами из России, проживающими в парижском Улье, они создали творческое объединение «Махмадим» (драгоценные изделия).
В июне 1914 года, с началом Первой мировой войны, Мане Кац хотел вступить в Иностранный легион, формировавшийся во Франции, но его не приняли из-за низкого роста.
С невероятными трудностями Мане добрался в Россию. Но и в России его в армию его не взяли. В 1916-17 жил в Петрограде. Занимался у М. В. Добужинского в Новой художественной мастерской. Входил в авангардистскую «Группу Трех», сотрудничал с группами «Лирень» и «Союз Семи», участвовал в сборнике «Семь плюс Три» (1918). Работы экспонировались на 1-й выставке картин Союза искусств (1918) и 2-й выставке харьковского Художественного цеха (1919). В июле 1919 провел персональную выставку в Харькове; выставлялся в Ростове-на-Дону и Тифлисе. В 1920 г. портретом В. Хлебникова работы художника был украшен ростовский «Подвал поэтов», в котором «Театральная мастерская» давала премьеру хлебниковской пьесы «Ошибка смерти».
Мане Кац принимал активное участие в работе Еврейского общества поощрения художеств, возникшем в 1915 году. Наиболее значительным мероприятием общества явилась выставка работ его членов, проходившая в апреле-мае 1916 года в Петербурге. На ней было представлено более 150 произведений живописи, графики и скульптуры. Среди участников – Марк Шагал, Натан Альтман, Мане Кац и другие. Работы Мане Каца «Автопортрет» и «Портрет скульптора», представленные на выставке, были высоко оценены. Друзья привлекли его к рисованию в школе изящных искусств графини Гагариной.
Революционные события 1917 года подвигли его вернуться в Украину, в родной Кременчуг, где он начал преподавать рисование в художественной студии. С 1918 по 1920 год власть в Кременчуге переходила из рук в руки. Еврейские погромы и подавление еврейской культуры в Советской России заставили Мане Каца навсегда покинуть страну. В 1921 через Минск и Варшаву выехал в Берлин.
Второй парижский период жизни художника длится более тридцати лет. Ближе всех он сходится с Пикассо и Шагалом. Друг и покровитель Мане Каца — Лупус Блуменфельд ввел художника в артистический мир и организовал его встречу со знаменитым критиком Вольдемаром Жоржем который оценил работы молодого художника и помог устроить его первую выставку в галерее Персье в мае 1923 года и сам написал предисловие к каталогу. Это был первый успех. Выставку посетил Пабло Пикассо и внимательно рассматривал каждую картину.
Через два года в той же галерее Персье состоялась вторая выставка работ Мане Каца. Пикассо отправил на выставку знаменитого маршана (дилера), который по совету великого основателя кубизма приобрел из экспозиции четыре полотна. Спустя семь лет Пикассо сделал карандашный портрет Мане Каца. Этот портрет с надписью «Мане Кацу от Пикассо» (1932) находится теперь в музее современного искусства Хайфы.

В книге воспоминаний "Улей" о годах, проведенных в этом парижском прибежище художников, его соотечественник Жак Шапиро писал:

"..Как и раньше, по Монпарнасу метеором проносится Мане Кац – человек неиссякаемой жизненной силы, который, словно «вечный жид», в семимильных сапогах обежал весь земной шар. Мане Кац, друг моей юности, наделенный массой достоинств, в частности, глубоким пониманием еврейской жизни. Он неизменно несет это богатство в себе самом и выражает его в искусстве, благодаря лаконизму своего штриха, поразительному разнообразию колорита и большому размеру полотен. Хотя иногда Мане Кац как будто стремится ограничить себя в этом отношении, словно испугавшись мощи собственного темперамента.
Щедрость искусства Мане-Каца – естественное продолжение его душевной щедрости и того большого значения, которое он придает товариществу. И, наконец, его как человека с утонченным вкусом привлекают все яркие и самобытные явления в искусстве."

«Что больше всего удивило меня, – писал художник, – это насколько все здесь напоминает жизнь маленького еврейского города в России... Я вспоминаю свое детство... Приближается канун субботы. Город (Тель-Авив) замирает, прекращается движение. Вы можете увидеть субботние свечи, зажженные в открытых окнах. Благословенная тишина распространяется над городом... Я снова думаю о своем детстве...
Окончилась суббота... Город полон народу. Все идут к морю. Бесконечное количество людей. И мне это опять напомнило мое детство. Как будто все идут к ташлих.
... Оркестр милиции в военной форме играет еврейские народные песенки, а публика лежа, сидя, полусидя слушает и усиленно аплодирует... Тель-Авив! Ты молод, ты прекрасен!» (23 сентября 1928).