Удивительная судьба художника Аарона Априля

Алек Д. Эпштейн, "Еврейский камертон", 4.2020

15 июня 1932 года в городке Вилкавишкис на юго-западе Литвы, где жили тогда семь с половиной тысяч человек, родился один из старейших иерусалимских живописцев, человек удивительной судьбы, Аарон Исаакович Априль. Согласно переписи 1897 года, евреи составляли 60% ,населения городка, 1923 года – 44% (46% – литовцы, 7% – немцы и лишь 1% –русские). «Если говорить о самом начале жизни, то за пределами дома моим родным языком был литовский, а дома – идиш», – говорил мне А.И. Априль.

В начале июня 1941 года вместе с родителями и старшим братом он был выслан в Сибирь; фактически, эта жестокость новых советских властей, оккупировавших Литву и расправлявшихся с ее интеллигенцией и буржуазией, спасла будущему художнику и его родителям жизнь. «Русский язык я начал учить, когда попал в Алтайский край, куда была депортирована наша семья», – вспоминал Аарон Исаакович. Однако в Бийске высланные из Литвы оставались недолго… Последовал новый путь мытарств в кузовах грузовиков и в трюмах баржи с трехэтажными нарами, закончившийся в селе Казачьем на берегу реки Яны в Якутии, за Полярным кругом, в зоне вечной мерзлоты.
Там А.И. Априль в третий раз пошел в школу.

«Я очень интересовался морским делом, даже хотел одно время поступать в мореходное училище. Помню, был юбилей Нахимова, и я сделал плакат – весь лист изрисовал моряками. Тогда на этой волне я стал довольно популярным в школе. А позже я пришел к маслу. Но тогда я еще не думал о том, чтобы поступать в художественное училище – я мечтал стать моряком. Окончив школу в Якутске с золотой медалью, я думал, что теперь все дороги мне открыты», – рассказывал Аарон Исаакович. Полученная им медаль была весьма немалым достижением, если учесть и его статус ссыльного, и то, что до девяти лет он практически не знал русский язык. «Я отправил документы в военно-морское училище в Ленинград, и мне вернули их с какой-то незначительной припиской, уже не помню точно, в чем был ее смысл. А потом мне уже кто-то сказал, что просто туда не брали евреев».

Окончив школу, А.И. Априль приехал в Якутск, где стал завсегдатаем местной библиотеки. Именно там он впервые познакомился с живописным наследием прошлого, прочитав, что называется, «от корки до корки» двухтомник И.Э. Грабаря о И.Е. Репине, книги о Сурикове, Делакруа и других русских и зарубежных художниках.
«Для меня это всё было потрясением, всё это впитывалось, и за этот год я и определил направление своего дальнейшего пути», – рассказывал он мне.
«Желание рисовать, стать художником появилось у меня не сразу, но уже в детстве у меня были первые впечатления от искусства. В Алтайском крае я подружился с мальчиком по имени Саша Городенцев, с которым мы вместе учились – он меня опекал, я тогда плохо говорил по-русски. И вот я однажды пришел к нему перед каким-то праздником, когда все было торжественно прибрано, и увидел, что в комнате висят два портрета; на одном из них был изображен слепой гармонист Митя.
Как я понимаю сейчас, это был портрет, написанный в манере А.А. Осмеркина, совершенно непривычной для тогдашнего советского зрителя. Шел 1943 год, мне было одиннадцать лет. Пожалуй, это было мое первое серьезное художественное впечатление. Уже в школе я начал что-то рисовать, мне давали всё время нарисовать то плакат, то стенгазету».
Осенью 1948 года А.И. Априлю, скрывшему факт, что он вырос в семье ссыльных, удалось поступить в Московское художественное училище памяти 1905 года, куда он был принят сразу на второй курс. «О том, что я был ссыльный, никто не знал. Свою переписку с мамой я вел через другого парня, причем моя мама знала идиш. Папа жил там же, он всегда приписывал несколько фраз совершенно неразборчивым почерком».
В этом училище А.И. Априль проучился полтора года.

«Училище мне очень много дало. В частности, там был замечательный преподаватель живописи Сергей Григорьевич Григорьев (1918–1984). Тогда у меня уже появилась уверенность, я начал свободно рисовать – и я стал использовать прием, который я заимствовал у Григорьева – начал писать всей массой краски, не размазывать, а наносить ее, лепить массой на холст. Потом он заглаживал краску, нанесенную на полотно. Особенно мне удавалась женская натура, такое мы писали два или три раза. Вообще, я очень много там почерпнул. Сама обстановка была для меня очень благоприятная, и относились ко мне с уважением. Сложно было только первые две недели».

Но всё кончилось, причем совершенно внезапно. «Однажды шел очередной урок рисунка, он проходил в затемненной мастерской, шторами завешанной, свет направлен на модель. Неожиданно открылась дверь, зашел лейтенант госбезопасности и спросил: “Кто здесь Априль?”. Я встал. “Пройдемте с нами”. И всё. Посадили в машину, привезли, потом меня долго допрашивали. В течение суток мне было приказано уехать из Москвы обратно в Якутию. А как туда добраться? Поездов туда нет до сих пор! Мы с моим так же депортированным товарищем, Гришей, он учился в Институте инженеров транспорта, девять дней поездом ехали до Иркутска, где оставались три дня, после чего нам удалось достать билеты на самолет в Якутск». Там А.И. Априль с красным дипломом в 1952 году окончил Художественное училище, куда был принят сразу на четвертый курс, и одновременно – заочно – окончил четыре курса исторического факультета Педагогического института; там же учился и его старший брат, Хаим. Имя Леонида Александровича Кима, преподавателя живописи и рисунка из Якутского училища, Аарон Исаакович с благодарностью вспоминал до конца своих дней. В сентябре 1952 года А.И. Априль начал работать в школе – учителем рисования, черчения и истории.
Ему было всего двадцать, и он мечтал о том, чтобы совершенствовать свое художественное мастерство в Москве. Однако, будучи ссыльным, отправиться в столицу он никак не мог. Именно тогда Аарон Априль решился обратиться лично к Сталину, еженедельно направляя «отцу народов» по письму, в каждое из которых он вкладывал по рисунку. По прошествии нескольких месяцев его вызвал тогдашний начальник органов госбезопасности Якутии полковник Сазонов. А.И. Априль не без опасений прибыл в здание на улице Дзержинского, 6 (республиканское управление ФСБ находится там и поныне). На столе полковника он увидел разложенными все свои письма вождю и рисунки. Ему было дано разрешение продолжать учебу и выдан паспорт, который позволял покинуть Якутию и направиться в Москву.
Приемная комиссия Суриковского института высоко оценила его работы, и он был принят. В этом институте, где он учился в 1954–1960 годах, А.И. Априль обрел товарищей, дружбу с которыми сохранил на протяжении десятилетий: Дмитрия Жилинского (1927–2015), Игоря Обросова (1930–2010), Иллариона Голицына (1928–2010)… С годами все они получили звания «народных художников России» и были избраны действительными членами Российской Академии художеств. 21 июня 2005 года решением Президиума РАХ почетным членом Академии был избран и А.И. Априль, который к тому времени уже без одного дня 33 года как жил в Иерусалиме. Он стал первым израильским гражданином, получившим подобное признание.
Однако отнюдь не только в стенах Института молодой художник черпал творческое вдохновенье.

«Когда я шел учиться, я еще не знал, как именно я хочу рисовать, у меня никогда не было стремления быть на кого-то похожим, – говорил мне Аарон Исаакович. – Потрясением для меня стала выставка Врубеля, также меня поразил Борисов-Мусатов. В 1961 году прошли две персональные выставки к 100 летию А.П. Рябушкина, в Москве и в Ленинграде, это был колоссальный художник. Я увидел, чего человек может достигнуть в своем умении, в мастерстве. Мы тоже писали в институте этюды, составляли композиции, писали обнаженную натуру – но такого я еще не видел. Такой мастерски выполненной натуры, как у него – в особенности мужской, ведь им женщин не ставили – я не видел прежде, и мне хотелось так же уметь».

В 1961 году А.И. Априль был принят в Союз художников СССР, но созданную в том же году картину «Расстрел» на выставку взять отказались, попросив заменить ее якутским пейзажем. Сейчас эта картина находится в собрании Мемориального центра Холокоста и героизма «Яд Ва’шем» в Иерусалиме.
В Москве у Аарона Априля всё складывалось неплохо: ему удалось побывать в Индии и в Египте, его работы регулярно экспонировались на республиканских и всесоюзных художественных выставках, в 1963 году в помещении редакции журнала «Юность», а в 1970 году в здании Дома дружбы народов прошли две его сравнительно небольшие, но персональные выставки. Однако Аарон Исаакович с отцом (мать художника ушла из жизни в августе 1971 года) всё же сделали выбор в пользу эмиграции Израиль, куда они прибыли во второй половине июня 1972 года.
Творческая судьба Аарона Априля в еврейском государстве сложилась неоднозначно. С одной стороны, его выставки трижды прошли в иерусалимском Доме художника, но последняя из них – в далеком 1983 году. Его картины очень ценила супруга едва ли не самого известного израильского писателя-сатирика и киносценариста Эфраима Кишона (1924–2005) Сара Кишон (1931–2002); в принадлежавшей ей галерее, находившейся на ул. Фруга, д. 31 в центре Тель-Авива, четырежды прошли персональные выставки А.И. Априля: в 1979, 1984, 1990 и 2000 годах. Однако выставки ни в Израильском музее в Иерусалиме, ни в Тель-Авивском музее искусства А.И. Априль так и не дождался… Не помогло и то, что в 1986–1998 годах он работал в городке художников в Париже, в разные периоды сроком от двух месяцев до года, а в 1995 году парижская галерея «Рамбер» выпустила альбом его избранных произведений. «Несмотря на видимый успех, совсем нескоро начал понимать, что официальной местной тенденции и ее элите “приезжие” и их устремления чужды», – не без горечи написал А.И. Априль в изданной в 2016 году книге воспоминаний «К твёрдой руке и честному цвету» (стр. 67).
В самые первые годы его пребывания в стране на открытии его выставок бывали тогдашний президент Залман Шазар и избранный на этот пост спустя четверть века Шимон Перес, но все его попытки спасти от уничтожения в рамках так называемого «размежевания» деревню художников Са-Нур в Самарии, одним из основателей которой он в 1987 году был и которую в 1991–1999 годах возглавлял, оказались совершенно безуспешными, и никто из ответственных руководителей даже не пригласил его на встречу. А.И. Априль вспоминал:

«Я не верил, что такая бессмыслица возможна. Получил адресованное мне как руководителю поселения письмо от Ариэля Шарона, главы правительства (и национального героя), подтверждающее, что Са-Нур не сдадут. Однако… Лопнули надежды, проснулись худшие инстинкты, наступило ощущение потери, обиды, неразберихи. Боль, пустота… Увозил последнюю большую картину на крыше машины (название она получила “Аллегория размежевания”), большой холст полтора на два метра парусил, срывался по дороге. Помогли укрепить патрулировавшие солдаты. Заботливо подсказали, что еще раз в Са-Нур проехать не дадут – приказ главы правительства…» (там же, стр. 81).

Как приглашенный преподаватель живописи и рисунка А.И. Априль до 1983 года работал в Хайфском университете и в Академии художеств «Бецалель», но ни там, ни там не получил постоянную ставку. В 1975–1976 годах он – практически новый иммигрант! – возглавлял Ассоциацию художников и скульпторов Иерусалима, а в 2001 году был удостоен премии им. Мордехая Иш-Шалома иерусалимского Дома художника. Несмотря на всё это, когда его не стало, ни в одной израильской газете не появилось ни одного некролога его памяти...
Однако в Москве старые друзья помнили Аарона Априля и ценили его. При содействии Таира Салахова и Дмитрия Жилинского удалось организовать персональные выставки Аарона Априля в ведущих столичных музеях: в 2002 и 2014 годах – в Московском музее современного искусства, а в 2008 – в новом здании Третьяковской галереи. Это была вершина, которая не покорилась более никому из израильских художников: большая персональная выставка на двух этажах здания главного музея изобразительного искусства в столице России. Если бы те, кто в 1941 году депортировали семью Априль из Литвы в Заполярье, или те, кто изгоняли его в 1950 году из Московского художественного училища, дожили бы и увидели это, они наверняка не поверили бы своим глазам. Депортированный с родных мест литовский еврей, дважды сосланный в далекую Якутию, а в сорокалетнем возрасте уехавший, как все тогда считали – навсегда, в Иерусалим, триумфально вернулся в столицу России своим искусством. Путь А.И. Априля был трудным и отнюдь не прямолинейным, но совершенно ясно, что это был путь победителя. 14 февраля 2020 года художник ушел из жизни.