Михаил Блох

Михаил (Моисей Фебович) Блох родился 1 сентября 1885 года в Варшаве. Учился в Одесской художественной школе, в 1906–1913 – в Высшем художественном училище живописи, скульптуры и архитектуры при ИАХ в СПб. (1906–1913) в скульптурной мастерской у В.А.Беклемишева.

В 1913 за скульптуру «Дафнис и Хлоя» получил звание художника. Работал в области станковой скульптуры; создавал жанровые композиции, портреты. Автор фигур и скульптурных групп: «Голодные» (1907), «Охота» (1912), «Клад» (1914, 1-я премия им. А.И.Куинджи), «После боя» (1915), «Защита» (1916, 1-я премия на конкурсе ИАХ), «Прометей» (1917, премия принцессы Ольденбургской на конкурсе Общества поощрения художеств); портретов В.Ф.Комиссаржевской (1910), И.И.Бродского (1915), И.Е.Репина (1916), П.В.Самойлова в роли Гамлета (1917), А.М.Горького (1917–1918), К.И.Чуковского (1918) и других.
Первый председатель профессионального Союза работников искусств (Сорабис). Участвовал в реализации плана монументальной пропаганды, по которому выполнил памятники: «Великий (Красный) Металлист» (1918, не сохр.), В.Володарскому (1918, не сохр.), «Для отдыха трудящихся» (1920, не сохр.), проект памятника К.Либкнехту и Р.Люксембург.
В 1919 за композицию «Рабочий и крестьянин» удостоен 1-й премии на конкурсе «Великая русская революция».
Михаил Блох был автором скульптуры "Освобожденный труд", напоминающей одновременно Геракла и римского легионера. Согласно всем традициям античного искусства, "Пролетарий" (так еще называли скульптуру) был обнажен. Статуя произвела фурор, дело дошло до высокого начальства, которое потребовало изготовить пролетарию фартук или хотя бы фиговый листок (скульптура до настоящего времени не сохранилась).

Вспоминает художница Валентина Ходасевич:
"Площадь народных собраний (Каменный остров, Санкт-Петербург), в центре – постамент и леса. Скульптор Блох лепит из гипса десятиметровую фигуру «Пролетарий» и говорит, что решил «переплюнуть» размерами «Давида» Микеланджело. Работает Блох с помощниками без отдыха. Ночью разжигают костры...
...Отряды идущих растянулись по всей аллее, первые ряды уже вступали на площадь и, окончательно ошеломленные, останавливались перед скульптурой непристойно белого, гипсового, мускулистого «Пролетария» и медленно обходили его вокруг. Начались такие высказывания, что хоть я и помню их, но неловко это написать, хотя многое было даже остроумно. Внезапно наезжала ведающая всеми мероприятиями на острове революционная тройка из Петросовета. Вижу расстроенные лица товарищей, бурно объясняющихся с Блохом, который настаивает, что «Пролетарий» хорош, и справедливо говорит, что если бы он и согласился приделать фиговый листок, то это невозможно – леса разобраны, да и гипс кончился.
Приехавшие члены Петросовета, районных советов депутатов и наши руководители из тройки помрачнели и говорили между собой: «Надо срочно сделать выводы, так оставлять нельзя. Что же вы смотрели, товарищи?» (Но ведь пока были леса, многого не было видно.) Блоха обязали за ночь, чего бы это ни стоило, надеть на «Пролетария» фартук (дадут сколько угодно рабочих, чтобы сделать лестницы-леса). Фартук сделали из листов фанеры с угловатыми складками, а кое-что пришлось отбить. Наутро у Блоха был сердечный припадок".

Экспонировался на Весенних выставках в залах ИАХ (1907, 1911, 1913–1916), Выставке произведений искусства в пользу инвалидов-поляков (1916), ТПХВ (1916, 1917). Занимался преподавательской деятельностью.
Член и экспонент Еврейского общества поощрения художеств (1915-1918).

О трагической кончине скульптора рассказал Максим Ларсонс в своей книге "На советской службе" (1930 г.):
"Еще до войны я познакомился в Петербурге с молодым скульптором Михаилом Федоровичем Блох. Он был очень одарен, имел большой успех на ежегодных художественных выставках в Петербурге и подавал надежды стать одним из лучших русских ваятелей. Блох был человек с большим темпераментом и выдающийся художник, но о государственных, экономических и политических вопросах имел весьма слабое представление. Сейчас же после переворота он вступил в ряды коммунистической партии, не давая себе ясного отчета, что собственно представляет собой коммунизм. Для него коммунизм был лишь разрыв со всеми прежними традициями, освобождение от всех препятствий, связанных с расой или национальностью, свободный путь для способного, талантливого художника, безразлично, еврей ли он или русский.
Как почти всякий молодой художник он был всегда обременен тяжелыми материальными заботами и стремился теперь к получению государственных заказов. Советские учреждения в Петербурге заказали ему целый ряд памятников, и он выполнил их к полному удовлетворению своих заказчиков. Так прошли первые годы после революции. Его жена, родом полька, покинула Петербург со своим маленьким сыном из-за голода уже в конце 1917 г. и поехала к матери в Варшаву.
Михаил Блох, который очень любил свою жену, не мог вследствие военных действий между Польшей и советской Россией непосредственно переписываться с ней и должен был ограничиваться оказиями для переправки писем через границу. Однажды, в начале 1920-го года, советскими властями был арестован польский шпион при попытке перейти советскую границу, причем у него была найдена масса писем. Этот человек был в Петербурге и там за доброе слово и хорошее вознаграждение взял с собой письма родным и друзьям, жившим за рубежом. Между прочими письмами было найдено также письмо Михаила Блоха к жене в Варшаву.
В этом письме Михаил Блох якобы писал своей жене, что его прежние иллюзии в отношении коммунизма, при столкновении с действительностью, давно рассеялись. Он еще работает над заказами, полученными от советского правительства, но он больше не коммунист и относится к своей работе только чисто профессионально. Его единственная цель перед глазами — это бегство из России для того, чтобы быть опять вместе с женой и сыном.
На основании этого письма Блох был арестован и увезен из Петербурга. Он был обвинен в соучастии в шпионаже в пользу Польши и несмотря на неоднократные ходатайства друзей расстрелян осенью 1920-го года.
По истечении многих месяцев появилась о смерти Блоха краткая заметка в одной русской газете, выходящей в Берлине, но что-нибудь определенное узнать было нельзя. Его жена, которая тоже узнала только много месяцев спустя о смерти мужа, напрасно старалась получить подтверждение этого факта в советском посольстве в Берлине. Ей было сказано, что в посольстве об этом сведений не имеется и что справки о смерти Блоха будут наведены в Москве..."

Творчество скульптора представлено в ряде музейных собраний, среди них Государственный Русский музей, Санкт-Петербургский государственный музей театрального и музыкального искусства и др.