В парижском мемориале холокоста открыта выставка «Холокост и комикс». Это рассказ о том, как начиная с 1944 года художники пытались изобразить уничтожение евреев во время Второй мировой войны и как мало они в этом преуспели.
Мемориал холокоста в старом Париже выглядит примерно так же, как и все военные мемориалы в мире, рассказывающие о событиях, о которых рассказывать невозможно, но как-то надо. За его каменным забором открылась не самая обычная выставка под названием «Холокост и комикс». Очень подробная история того, как смертельная травма европейцев отразилась в европейском и американском комиксе, в этой гибридной литературе.
«Холокост и комикс» — тема болезненная. Ее не раз критиковали с двух сторон. Как же так: холокост — и в комиксе?! Как же так: комикс — и о холокосте?!
Конечно, не стоит думать, что перед нами геноцид в веселых картинках. Комикс как жанр адресован не только детям и даже менее всего детям. В четырех залах объединены листы художников и книги начиная с 1940-х годов и до наших дней, когда вслед за геноцидом евреев комиксы начали касаться массовых убийств армян, руандийцев, боснийских мусульман. Для авторов выставки Дидье Пазамоника и Жоэля Котека важно, что история эта не завершена. Недаром в 1968 году студенты в Париже бунтовали под лозунгами «Мы все — немецкие евреи».
Конечно, авторы берут на себя менторскую роль. Они выговаривают Капитану Америке за то, что непобедимый капитан, уничтожая Гитлера, не озаботился спасением узников лагерей и гетто, то есть поступил как президент Рузвельт. Они сокрушаются, что в европейских комиксах чистая тема холокоста появляется лишь вскользь, и замечают, что в популярных «Людях Икс» история Магнето и его детства за колючей проволокой — лишь объяснение его ненависти к людям. Иначе говоря, поражаются, как долго не было комикса, специально посвященного холокосту.
Однако мы знаем, что комикс, посвященный холокосту, есть. Это «Список Шиндлера» Стивена Спилберга. И помним, сколько обвинений в плакатности, ходульности, слезливости, конъюнктуре получил этот коллекционер «Оскаров». Помним мы и сентиментальную комедию о лагерной жизни «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи. Таким «Списком Шиндлера» и «Прекрасной жизнью» стал в мире комиксов «Маус» американца Арта Шпигельмана.
В 1986-м он рассказал не только о лагерях уничтожения, но и о своем отце: он прошел Освенцим, потерял молодость, старшего сына, отношения с женой, жизненные силы и веру в людей и остался даже в своей нью-йоркской квартире жителем лагерного барака. Показав евреев мышами, нацистов — котами, а поляков — свиньями, Шпигельман получил не только Пулитцеровскую премию (с десятилетним опозданием), но и сотни упреков от котов, свиней и мышей. Его не раз пытались цензурировать, в том числе и у нас: в Москве в 2015 году его книгу сняли с книжных витрин.
На выставке узнаешь, что у лауреата Пулитцера были предшественники в «зверином апокалипсисе», хотя едва ли он о них помнил. Комикс «Зверь убит» Эдмона Франсуа Кальво по сценарию Виктора Дансетта и Жака Зиммермана появился сразу после освобождения Парижа в 1944 году, хотя готовили его чуть ли не во время оккупации. Это Вторая мировая война в мире животных, где немцы — волки, американцы — бизоны, русские — медведи. Ну а французы — кролики. Рядом еще один ранее невиданный экспонат: книга художника в единственном экземпляре. Это альбом с текстами и раскрашенными акварелью рисунками, озаглавленный «Микки в лагере Гюрс» и снабженный примечанием «Выпущено без разрешения Уолта Диснея». Он описывает жизнь Микки-Мауса в реальном лагере Гюрс на юге Франции, том самом, где побывали и Ханна Арендт, и Эрнст Буш. Автор альбома Хорст Розенталь бежал в 1933-м из Германии как еврей, в 1939-м попал в лагерь Гюрс как немец, в 1940-м вернулся туда в качестве еврея и в 1942-м был убит в Освенциме.
Среди самых заметных экспонатов — обложка Charlie Hebdo 1978 года. Тогда в ответ на призывы «по-человечески» отнестись к Гитлеру и отрицание бывшими вишистами самого факта геноцида художник Жорж Волинский изобразил фюрера с надписями «Наконец-то можно сказать прямо: Гитлер чудесный малый» и «Поддай газку!». Это тот самый Жорж Волинский, которого через 37 лет расстреляют террористы вместе со всей редакцией Charlie Hebdo. Как рассказал в интервью Le Figaro куратор экспозиции, дирекция мемориала не очень-то хотела выставлять его работы, считая, что ирония здесь неуместна.
Частая реакция. Точно такую вызвал Роберто Бениньи, которому в 1997-м выговаривали за превращение лагеря смерти в игровой аттракцион. И польский художник Збигнев Либера, который построил в 1996-м из конструктора Lego настоящий концлагерь и воспроизвел в детских кубиках расстрелы, пытки, казни и даже склад вещей убитых. Это вызвало настоящий скандал. Художнику отказал польский куратор национального павильона на биеннале в Венеции. С возмущением встретили в 2014-м тельняшки с солнечной желтой звездой, которые попробовала выставить в витринах марка Zara. И не счесть презрительных реплик, которыми сопровождалось выступление в 2016-м Татьяны Навки и Андрея Бурковского в «Ледниковом периоде».
«Холокост и комикс» — тема болезненная. Ее не раз критиковали с двух сторон. Как же так: холокост — и в комиксе?! Как же так: комикс — и о холокосте?!
Конечно, не стоит думать, что перед нами геноцид в веселых картинках. Комикс как жанр адресован не только детям и даже менее всего детям. В четырех залах объединены листы художников и книги начиная с 1940-х годов и до наших дней, когда вслед за геноцидом евреев комиксы начали касаться массовых убийств армян, руандийцев, боснийских мусульман. Для авторов выставки Дидье Пазамоника и Жоэля Котека важно, что история эта не завершена. Недаром в 1968 году студенты в Париже бунтовали под лозунгами «Мы все — немецкие евреи».
Конечно, авторы берут на себя менторскую роль. Они выговаривают Капитану Америке за то, что непобедимый капитан, уничтожая Гитлера, не озаботился спасением узников лагерей и гетто, то есть поступил как президент Рузвельт. Они сокрушаются, что в европейских комиксах чистая тема холокоста появляется лишь вскользь, и замечают, что в популярных «Людях Икс» история Магнето и его детства за колючей проволокой — лишь объяснение его ненависти к людям. Иначе говоря, поражаются, как долго не было комикса, специально посвященного холокосту.
Однако мы знаем, что комикс, посвященный холокосту, есть. Это «Список Шиндлера» Стивена Спилберга. И помним, сколько обвинений в плакатности, ходульности, слезливости, конъюнктуре получил этот коллекционер «Оскаров». Помним мы и сентиментальную комедию о лагерной жизни «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи. Таким «Списком Шиндлера» и «Прекрасной жизнью» стал в мире комиксов «Маус» американца Арта Шпигельмана.
В 1986-м он рассказал не только о лагерях уничтожения, но и о своем отце: он прошел Освенцим, потерял молодость, старшего сына, отношения с женой, жизненные силы и веру в людей и остался даже в своей нью-йоркской квартире жителем лагерного барака. Показав евреев мышами, нацистов — котами, а поляков — свиньями, Шпигельман получил не только Пулитцеровскую премию (с десятилетним опозданием), но и сотни упреков от котов, свиней и мышей. Его не раз пытались цензурировать, в том числе и у нас: в Москве в 2015 году его книгу сняли с книжных витрин.
На выставке узнаешь, что у лауреата Пулитцера были предшественники в «зверином апокалипсисе», хотя едва ли он о них помнил. Комикс «Зверь убит» Эдмона Франсуа Кальво по сценарию Виктора Дансетта и Жака Зиммермана появился сразу после освобождения Парижа в 1944 году, хотя готовили его чуть ли не во время оккупации. Это Вторая мировая война в мире животных, где немцы — волки, американцы — бизоны, русские — медведи. Ну а французы — кролики. Рядом еще один ранее невиданный экспонат: книга художника в единственном экземпляре. Это альбом с текстами и раскрашенными акварелью рисунками, озаглавленный «Микки в лагере Гюрс» и снабженный примечанием «Выпущено без разрешения Уолта Диснея». Он описывает жизнь Микки-Мауса в реальном лагере Гюрс на юге Франции, том самом, где побывали и Ханна Арендт, и Эрнст Буш. Автор альбома Хорст Розенталь бежал в 1933-м из Германии как еврей, в 1939-м попал в лагерь Гюрс как немец, в 1940-м вернулся туда в качестве еврея и в 1942-м был убит в Освенциме.
Среди самых заметных экспонатов — обложка Charlie Hebdo 1978 года. Тогда в ответ на призывы «по-человечески» отнестись к Гитлеру и отрицание бывшими вишистами самого факта геноцида художник Жорж Волинский изобразил фюрера с надписями «Наконец-то можно сказать прямо: Гитлер чудесный малый» и «Поддай газку!». Это тот самый Жорж Волинский, которого через 37 лет расстреляют террористы вместе со всей редакцией Charlie Hebdo. Как рассказал в интервью Le Figaro куратор экспозиции, дирекция мемориала не очень-то хотела выставлять его работы, считая, что ирония здесь неуместна.
Частая реакция. Точно такую вызвал Роберто Бениньи, которому в 1997-м выговаривали за превращение лагеря смерти в игровой аттракцион. И польский художник Збигнев Либера, который построил в 1996-м из конструктора Lego настоящий концлагерь и воспроизвел в детских кубиках расстрелы, пытки, казни и даже склад вещей убитых. Это вызвало настоящий скандал. Художнику отказал польский куратор национального павильона на биеннале в Венеции. С возмущением встретили в 2014-м тельняшки с солнечной желтой звездой, которые попробовала выставить в витринах марка Zara. И не счесть презрительных реплик, которыми сопровождалось выступление в 2016-м Татьяны Навки и Андрея Бурковского в «Ледниковом периоде».
Выставка поучительна, но один из выводов ею не предусмотрен. У комиксов о холокосте, именно таких, какие хотело бы видеть руководство мемориала, нет читателей. Свидетельства этому — на той же выставке в виде начатых и брошенных серий. Их просто не покупали. Герои комиксов убиты, их почти не осталось в Европе. Нормальные люди не хотят этого слышать и об этом помнить. Это тяжело, неприятно, не ко времени. Лишь иногда изменение регистра рассказа, как изменение вируса, пробивает иммунитет и заставляет снова вернуться к ситуациям, когда люди ведут себя хуже животных. Осуждение с точки зрения вкуса и этики «ну уж только не так» в этих случаях превращается в «уж лучше никак, чем так». Ну что же, никак так никак.
Алексей Тарханов, “Ъ”
Фото автора
