«Бецалель» в Иерусалиме, 1906–1929 гг. – от зарождения до закрытия

Алек Д. Эпштейн, Дмитрий Эткин («Еврейский камертон», №7)

Сегодня о Высшей школе искусств и ремесел «Бецалель» (названной в честь библейского персонажа Бецалеля Бен-Ури, в русской традиции Веселеила – резчика по металлу, камню и дереву, создавшего Ковчег Завета) известно далеко за пределами Израиля. Однако, начиная разговор о ней, необходимо осознавать, что тот художественный стиль, который более всего ассоциируется с ней, в значительной мере сформировался еще до ее возникновения. Едва ли не наиболее связанный с «бецалельским» стилем художник, Эфраим Моше (Мауриций) Лилиен (1874–1925), к 1906 году уже двенадцать лет жил в Германии (вначале – как студент Мюнхенской академии искусств, а затем – как свободный художник в Берлине), и прославившие его иллюстрации к книге стихов и переводов Бёрриса фон Мюнхгаузена «Иудея» и сборнику стихов идишского поэта Морриса (урожденного Моше Яакова) Розенфельда «Песни из гетто» он к тому времени уже создал, в 1900 и 1903 годах, соответственно. Аналогичным образом, Абель Панн (урожденный Федерман, 1883–1963), в 1913 году возглавивший в «Бецалеле» факультет графики, учился в Одесском художественном училище, а с 1903 года жил в Париже; Борис Шац (см. о нем далее) в 1912 году пригласил А. Панна в Иерусалим именно потому, что ценил его как уже зрелого художника. Созданный А. Панном в годы Первой мировой войны цикл картин, позднее получивший название «Сосуд слез», проистекал из его рисунков, написанных в Кишиневе после ужасного еврейского погрома, случившегося в 1903 году, то есть за три года до основания «Бецалеля». Иными словами, «Бецалель» укрепил и развил наработки, сделанные причастными к его созданию художниками диаспоры в самые первые годы ХX века; эти, уже сложившиеся, мастера и сформировали «бецалельский» стиль, а отнюдь не наоборот.

Считающийся создателем Высшей школы искусств и ремесел «Бецалель» Борис (Барух) Шац был незаурядной личностью. Он родился в местечке Ворно, неподалеку от Ковно (ныне Каунас), то ли в 1866, то ли в 1867 году и уже в юные годы, когда сионистского движения как такого еще не было, солидаризировался с идеями, продвигавшимися движением «Ховевей Цион» [«Любящие Сион»]. Организация эта, возникшая в Российской империи в первой половине 1880-х годов, еще не выдвигала программу воссоздания в Палестине/Эрец-Исраэль еврейской государственности, но видела свою задачу в поддержке усилий по духовному возрождению еврейского народа именно в Палестине/Эрец-Исраэль, ибо прокатившаяся по Украине и Польше волна погромов подвела многих к мысли, что в Российской империи у евреев как народа нет будущего. В 1889 году Борис Шац с молодой женой отправились в тогдашнюю «Мекку художников» – Париж, где он, как и многие уроженцы «черты оседлости», мечтавшие посвятить свою жизнь искусству, поступил в Академию Фернана Кормона; он также начал заниматься в мастерской выдающегося еврейского скульптора, действительного члена Российской академии художеств и кавалера Ордена Почетного легиона Марка (Мордехая) Антокольского (1843–1902), подобно самому Б. Шацу, бывшего уроженцем Виленской губернии.
В 1903 году Б. Шац встречался в Вене с Теодором Герцлем, а на VII Сионистском конгрессе, прошедшем в Базеле уже после смерти последнего, в 1905 году, Борис Шац выступил с предложением основать в Палестине/Эрец-Исраэль высшую художественную школу. Это предложение шло в русле общественных инициатив еврейских интеллектуалов того времени; за два года до этого, в 1903 году, Хаим Вейцман, Мартин Бубер и Бертольд Файвел представили VI Сионистскому конгрессу предложение об открытии в Палестине/Эрец-Исраэль Высшей школы, а по сути – университета. Создание Еврейского университета в Иерусалиме началось, однако, только в 1918 году, а непосредственно учебная и научная деятельность в нем – на рубеже 1924/1925 годов. Борис Шац же, сумев собрать необходимые средства, основал в Иерусалиме Высшую школу искусств и ремесел уже в 1906 году. Инициативу Б. Шаца сразу же поддержали художники Эфраим Моше Лилиен и Герман Штрук, а также заметные фигуры в сионистском движении того времени Отто Варбург, Франц Оппенгеймер и Зелиг Соскин.
Интересно, что «Бецалель» был впервые зарегистрирован в качестве общественной организации в Германии; это произошло 8 октября 1905 года. Именно в Германии Борис Шац, Эфраим Моше Лилиен и Юлиус Ротшильд (1885–1954) собирали средства на создание Высшей школы искусств и ремесел в Иерусалиме. Свою мечту им удалось реализовать уже в феврале 1906 года, арендовав часть трехэтажного здания, примыкавшего к эфиопской церкви в Иерусалиме и изначально построенного с целью размещения паломников из Эфиопии. Заслуживает внимания тот факт, что первыми студентами Школы стали отнюдь не местные жители, а молодые люди из Российской империи, Восточной и Центральной Европы, которым Б. Шац предложил перебраться вместе с ним в Иерусалим, прельстив их как идеей первого национально-ориентированного художественного учебного заведения, преподавателями и лидерами которого они должны были в будущем стать, так и полным освобождением от платы за учебу. Изначально предполагалось, что полный срок обучения составит четыре года, однако большинство учеников, разочаровавшись в очень скромных возможностях Палестины того времени, бывшей отсталой провинцией Оттоманской империи, покинули и «Бецалель», и Иерусалим существенно быстрее.
Однако были и те, кто остались, в частности, уроженец город София Шмуэль Давидов, изменивший фамилию на Бен-Давид (1884–1927). Б. Шац пригласил его приехать в Иерусалим и присоединиться к первому потоку студентов «Бецалеля». Ш. Бен-Давид начал работать ассистентом на занятиях по росписи ковров еще будучи студентом, а, окончив обучение, стал вести занятия как по декоративному искусству, так и по приемам изображения объемных форм и пространственных отношений на плоскости. В 1912–1913 годах он совершенствовал свое мастерство в Академии, основанной художником Родольфо Жюлианом в Париже. Самого основателя Академии к тому времени не было в живых, но она продолжала свою работу, будучи очень гостеприимной к иностранным студентам. В разные годы там совершенствовали свое мастерство и многие художники из России, среди которых были Лев Бакст, Евгений Лансере, Петр Кончаловский, Иван Пуни, Павел Беньков, Александр Альтман и другие. Оттуда Ш. Бен-Давид вернулся в «Бецалель», с годами играя всё большую роль в художественной жизни Иерусалима, где он стал одним из самых первых постоянно живущих и работающих живописцев.
«Дипломатические» усилия Бориса Шаца, всё время пытавшегося побудить учреждения сионистского движения поддержать основанную им Школу, принесли плоды, и в 1908–1910 годах Земельный фонд Эрец-Исраэль приобрел для «Бецалеля» два здания, что – наряду с поддержкой, продолжавшей поступать из Берлина (где находился Попечительский совет Школы), – позволило «Бецалелю» значительно расширить свою деятельность. В 1911 году преподавателей было уже пятнадцать, а учеников – 269. Как указано в изданной на иврите книге Нурит Шило-Коэн, «“Бецалель” во времена Шаца, 1903–1929» (Иерусалим: Израильский музей, 1983), программа обучения в Школе включала занятия по живописи, скульптуре, работе с глиной и металлом, технике изготовления предметов декоративно-прикладного искусства, а также по художественной теории. Ученики приобретали навыки чеканки, работы с эмалью, резьбы по дереву, изготовления ковров, офортов и литографий; в 1910–1914 годах в «Бецалеле» существовало и отделение фотографии, которым руководил уроженец Киева Яков Бен-Дов (1882–1968). Наряду со студентами, в «Бецалеле» были совсем юные ученики, некоторым из которых не исполнилось и двенадцати лет; они также приобретали профессиональные навыки, позволявшие им помогать своим семьям в работе в производственных мастерских.
Сообщество преподавателей и учеников «Бецалеля» видело свою миссию не в создании «искусства ради искусства», а в изготовлении оригинальных работ, обладавших художественной ценностью, которые были бы востребованы более широкой аудиторией, чем та, что обычно посещает выставки. Б. Шацу, Э.М. Лилиену и руководившему отделением живописи Ю. Ротшильду было важно, чтобы произведения, создававшиеся в «Бецалеле», отличались особым своеобразием, прежде всего – тематическим. Именно потому, что работы «бецалельцев» были ни с чем не сравнимы, их удавалось успешно продавать не только местным жителям и туристам, посещавшим Иерусалим (уже в 1912 году возле Яффских ворот Старого города был открыт постоянно действующий небольшой магазин, в котором эти работы можно было приобрести), но и в Германии, и в других европейских странах.
Подобно тому, как французский график Гюстав Доре (1832–1883) в 1864–1866 годах создал 230 литографий, посвященных различным сюжетам Ветхого и Нового Завета, Эфраим Моше Лилиен, Зеэв Рабан, Абель Панн и Меир Гур-Арье сформировали «бецалельский» канон библейской иллюстрации. Наряду с этим, они выработали весьма своеобразный стиль, в определенной мере отталкивавшийся от европейского ориентализма и символизма. Еще в 1900 году Э.М. Лилиен создал гравюру, на которой поверх солнца шла надпись «Сион» на иврите, а исходящими из него лучами освещались египетские пирамиды. Этой работой автор метафорически сравнивал сионистский проект по возвращению в Палестину/Эрец-Исраэль с библейским исходом еврейского народа из Египта.
Созданные в 1923 году иллюстрации уроженца Лодзи, художника и графика Зеэва Рабана (урожденный Вольф Равицкий, 1890–1970) к Песни Песней, равно как и многочисленные иллюстрации Абеля Панна к Книге Бытия (альбом его работ на библейские сюжеты, опубликованный в двух томах издательством «Бецалеля», включал репродукции более чем ста пятидесяти произведений), сформировали канон, который можно охарактеризовать как иудейский, или даже сионистский ориентализм. Эти художники писали не реальную Палестину/Эрец-Исраэль, как делал тот же Д. Робертс, а создавали аллегорические утопические образы, соответствовавшие духу представлений о «Небесном Иерусалиме» еврейства диаспоры. «Бецалельцы» не запечатлевали пейзажи Палестины/Эрец-Исраэль и не писали портреты ее жителей, будь то евреи или арабы; в центре их внимания была библейская страна, в которой прошел золотой век еврейского народа, и свет от него осенял проходивший на их глазах процесс еврейского духовного и политического возрождения, частью которого были и они сами.
Особой популярностью пользовались изделия из серебра, созданные под руководством вначале учившегося, а затем преподававшего в «Бецалеле» уроженца городка Почеп в окрестностях Брянска Шмуэля Персова (1885–1961). В 1913 году Шмуэль Персов вместе с Зеэвом Рабаном и уроженцем Бобруйска художником Меиром Гур-Арье (урожденный Городецкий, 1891–1951) основали мастерскую «Менора», в которой изготавливались изделия из металла, скульптуры и мебель ручной работы в «бецалельском» стиле; с дохода от продажи этих изделий жили мастера и их семьи (а, например, у Шмуэля Персова было пятеро детей).
Б. Шац был убежден, что настоящей художественной школе необходим и свой музей, который и был основан при «Бецалеле» уже в 1909 году. Проблема, однако, состояла в том, что для Музея было крайне сложно собрать экспонаты; дары художников, хотя и поступавшие, в том числе от таких больших мастеров, как Йозеф Исраэлс (1824–1911) и Макс Либерман (1847–1935), были весьма немногочисленны. Вследствие этого, созданный при «Бецалеле» Музей был скорее этнографическим, а не художественным, в определенной мере напоминая экспозицию, развернутую при Еврейском историко-этнографическом обществе в Петрограде в 1916 году. Б. Шац собирал для Музея «Бецалеля» и коллекцию, больше подходившую для музея природы, где экспонаты представляли мир флоры и фауны; Б. Шац был убежден, что знание мира местной природы имеет большое значение в процессе художественного образования. В статье «Чучело, искусство и всё остальное» видный израильский художественный критик Г. Офрат справедливо сравнивал первый «бецалельский» Музей с «кабинетом редкостей» (cabinet de curiosités), посвятивший их изучению много лет Патрик Морьес отмечал в своей книге «Кабинет редкостей. Коллекционирование как страсть», что именно такие «кабинеты редкостей» – комнаты, где «по шкафам, ящикам, стенам и столам скрупулезно были разложены вещицы из мира природы и мира искусства, от обескураживающе безобразных до божественно прекрасных», на рубеже XVI–XVII веков положили начало традиции собирательства, из которой выросли впоследствии крупнейшие европейские музеи. П. Морьес указывал, что постепенно в употребление входил термин «кабинет искусств и редкостей» (cabinet de art et de curiosité); кабинеты эти были пусть и весьма эклектичными, но стремившимися сочетать артефакты естественной истории с картинами, скульптурами, изделиями из золота, серебра, металла, керамики и кожи. Музей, создававшийся Б. Шацем, полностью соответствовал этой модели.
Начавшаяся в 1914 году Первая мировая война разорвала связи между Иерусалимом и Берлином, что привело к прекращению поступления средств в «Бецалель», во-первых, и сделало невозможным прибытие учеников из Германии и других стран Европы, во-вторых. Б. Шацу удалось договориться о весьма скромных пожертвованиях из США, которые шли на выплату (существенно уменьшившихся) зарплат преподавателям и на обеспечение функционирования студенческой столовой. Стремясь защитить свое детище от закрытия, ряд преподавателей, а вслед за ними и учеников, приняли в 1915 году подданство Оттоманской империи. Это было очень опрометчивое решение, ибо уже в 1916 году молодые мужчины, получившие оттоманское подданство, были призваны на военную службу. Даже этот «патриотический» шаг не спас «Бецалель» от закрытия оттоманскими властями уже в 1917 году; сам Б. Шац получил предписание, требовавшее от него покинуть Иерусалим и переселиться в Дамаск.
Ситуация изменилась с завоеванием Палестины/Эрец-Исраэль британскими войсками. В марте 1918 года «Бецалель» возобновил свою деятельность, хотя Б. Шац смог вернуться в Иерусалим только в 1919 году. В возобновившей работу Школе были открыты как дневные, так и вечерние классы: в первых суммарно насчитывалось 25 учеников, во вторых – 68. Однако и в это время вести упорядоченные занятия было очень трудно, не только из-за сложностей и ограничений, вызванных условиями военного времени, но и в связи с тем, что часть учеников вступила в Еврейский легион в составе британской армии.
И после окончания Первой мировой войны «Бецалель» переживал очень тяжелое время. Финансовая помощь из Германии так и не возобновилась, а напряженность в межнациональных отношениях в Иерусалиме (а в мастерских «Бецалеля» работали как евреи, так и арабы) очень негативно влияла на общую атмосферу. К огромному сожалению, движение еврейского национального возрождения перестало видеть Высшую школу искусств и ремесел среди своих приоритетов. Б. Шац собирал деньги на деятельность руководимой им Школы почти исключительно в США, а когда из-за всемирного экономического кризиса в 1929 году средства оттуда поступать перестали, то лишившийся финансирования «Бецалель» вынужденно закрылся, что стало для Б. Шаца подлинной трагедией. Он ушел из жизни 23 марта 1932 года, так и не узнав, что спустя три года «Бецалель» все-таки был возрожден – чтобы больше не закрыться никогда.

Но об этом – в следующей статье.