Хаим Сутин – человек, растворившийся во Вселенной

Маша Хинич, IsraelCulture.info

Батшева Гольдман-Ида – известнейший израильский куратор, сотрудничающая со многими музеями, знаток современного израильского искусства, живописи 1920-30 годов, творчества Эля Лисицкого и далее – список на зависть велик. Я познакомилась с ней в 2014 году, когда Бат-Шева Ида-Голдьман организовала в Тель-Авивском музее искусств выставку «Алоиз Брёйер/Эль Лисицкй/Фрэнк Стелла. Деревянные синагоги». Бат-Шева – мастер найти общее у художников, никогда не встречавшихся; связать их творчество, проследить нити преемственности, клубки влияний. Неудивительно, что именно ее пригласили стать куратором раздела «Израильское искусство» на выставке в музее «Мишкан ле-Оманут» в кибуце Эйн-Харод, в центре которой – творчество Хаима Сутина, в Израиле, надо отметить, никогда не бывавшего. Так причем тут израильские художники? Стоило задать Бат-Шеве этот вопрос, как мы обе на три часа пропали в залах музея…

– Выставка состоит из трех частей – современное израильское искусство, 18 картин Хаима Сутина и живопись основателя музея Хаима Атара. В одном из «сутинских» залов также выставлены работы художников Парижской школы из собрания музея.
– Именно так, и именно поэтому в самом ближайшем ко входу зале музея представлены все составляющие этой выставки. Мы разместили в первом зале «Гладиолусы» Сутина из нью-йоркской коллекции Шмуэля Татца, огромное полотно молодого израильского художника Амира Наве; портрет художника Лучанского кисти Хаима Атара, одну из ранних картин Зарицкого, скульптуру Ури Лифшиц…
– Как я понимаю эти работы отражают не только направления выставки, но и те пути, которыми эти работы к вам попали.
– Да. Даже в этом первом зале есть работы из коллекции музея, из нескольких частных коллекций, из собраний самих художников. И также из коллекций больших музеев – Тель-Авива, Иерусалима, Хайфы. Но куда важнее то, что большую часть выставки составляют работы, которые показываются крайне редко, иногда и впервые,а также и такие, которые хотя и принадлежат крупным музеям, можно увидеть только здесь, в Эйн-Хароде. На нынешней выставке представлены работы израильских художников, часть из которых живут во Франции, часть – в Англии: редкая возможность увидеть всё и всех в одном месте. Что же касается картин самого Сутина, то представленные в «Мишкан ле-Оманту» работы войдут в третий том каталога- резоне Сутина, работа над которым начнется после этой выставки. Так что это бесценная возможность впервые увидеть некоторые работы Сутина. Также мы демонстрируем ранние работы таких израильских «знаковых» художников – таких, как Зарицкий, Стеймацкий и Штрайхман – известных абстракционистов, которые на раннем этапе своего творчества были сильно подвержены влиянию Сутина.
– Как можно доказать это влияние?
– Можно. Автор каталога-резоне Сутина д-р Эсти Дуноу из Франции прекрасно это объяснила. Художники осмысливали переживания, эмоции, технику Сутина, собственные впечатления, и получалось что-то новое. В каталоге выставки вы можете прочитать их высказывания о Сутине, о его творчестве.
– В данном случае речь идет о работах 1920-30-х годов?
– Да. В эти годы многие художники из Эрец-Исраэль уезжали в Париж. В художественном ежемесячном журнале «Газит», который выходил тогда в Эрец-Исраэль на иврите (с 1932 по 1982 год), редактором был некто Габриэль Тальпир (Йосеф Вундерман) – друг Хаима Атара. Собственно, Атар и вдохновил Тальпира на создание этой газеты, и много материалов в ней были посвящены Сутину, его работам. Важно отметить, что в те времена большинство художников в Эрец-Исраэль были выходцами из Восточной Европы. К примеру, Абрамович – он учился с теми, кто был близкими знакомыми Сутина. Палитре художников, приехавших из России, Литвы, Украины были присущи темные тона. Были пять-шесть художников – приверженцев Сутина, сформировавшихся под влиянием его творчества, но так с ним и не познакомившихся лично. Даже сам Хаим Атар так и не встретился с Сутиным…. А некоторые вообще были знакомы с картинами Сутина только по черно-белым репродукциям в том самом журнале «Газит». К примеру, Ицхак Френель (Френкель), известнейший художник и педагог того времени, также никогда не видел работ Сутина и показывал своим ученикам именно те самые газетные «газитные» репродукции.
– Черно-белые, естественно.
– Да. Невозможно было понять Сутина по этим репродукциям, дававшим искаженное представление о его палитре. Сутин рисовал натюрморты, портреты и пейзажи. Так же, как художники парижской школы, и художники Эрец-Исраэль 1930-х годов. Те, чьи картины мы видим на выставке. Художники того периода пытались стать художниками «большого мира», отставив на время национальную составляющую в сторону. Ведь в 1920-е годы Реувен Рубин рисовал совсем иначе, рисовал ярко, плакатно – Яффо, арабов. Те же, о ком я говорю, обращались не вовне, а внутрь, к сердцу. Картины-открытки с видами Эрец-Исраэль им были мало интересны. В 1930-е годы началась дискуссия об иудаизме и его связи с искусством. Группа еврейских художников в Париже держалась вместе, но они не обращались к темам ТАНАХа или Эрец-Исраэль. Такая позиция была продолжением противостояния со школой Бецалеля: идеи Шаца и Зеева Рабана заключались в укреплении национальной идеи. А «парижские» художники хотели солидаризироваться со всем миром и работали на мировом уровне. И так же себя позиционируют сегодня современные израильские художники – последователи Сутина.
– Сколько работ израильских художников отобраны для выставки?
– 80 работ 42 художников. Решение о представлении израильских художников на этой выставке приняли мы втроем: Сурия Садекова из Пушкинского музея, директор «Мишкан ле-Оманут» Янив Шапира и я. И потому, кстати, самый первый зал выставки – это своего рода предисловие ко всей экспозиции. Как я уже говорила: сам Хаим Сутин, Хаим Атар, еврейские художники парижской школы, израильские художники, находящиеся под влиянием идей Сутина. Кстати, многие из них используют красные и черные краски – характерные для Сутина. И, как и в случае Сутина, мы видим на их примере, как человек может говорить о религиозности без культа религии.
– Представлены ли на экспозиции работы, написанные по заказу музея специально к этой выставке?
– Да. Работа Тамар Геттер, создавшей и инсталляцию, и видео. Есть и новые работы художников, недавно сделанные. Большинство картин очень красочны, экспрессивны. Вообще в этих картинах важнее эмоции, а уже потом объяснения. На части полотен есть образы, напоминающие образы на картинах Сутина. Кстати, даже мы сами не сразу обратили на это внимание. Представлены на выставке и не выставлявшиеся ранее работы известных израильских художников. Живущие ныне художники активно принимали участие в создании этой выставки, в отборе работ.
– И многие из них очень проникновенно написали о Сутине, если судить по статьям в каталоге выставки.
– К примеру, Михаэль Гросс говорит, что у него два любимых художника – Сутин и Матисс. Он пишет: «Мой стиль не сутинский, но мои чувства – совершенно сутинские. У Матиса я люблю широту цветовой палитры и яркие цветовые контрасты. У Сутина меня более всего привлекла трагедия души, выраженная в полотнах и указывающая на величину художника и человека». А Амир Наве написал так: «Я помню, как впервые увидел его картину. Пейзаж в зеленых, коричневых и красных тонах, примерно 40 на 30 сантиметров, в старомодной раме. Деревья склоняют тонкие скрюченные ветви к земле, которая напоминает разверзнутую яму или открытую рану. Не помню, была ли там тропинка, но точно помню четкое ощущение того, что я могу пройти между этих деревьев. Обрывки неба, много зелени, немного почвы и подпись красным: Сутин. Сегодня, лет 15 спустя, я понимаю, что в памяти у меня запечатлелся только пейзаж, но я уверен, что речь идет о чем-то большем, что проникло в мое сознание и достигло подсознания. Я пытаюсь воспроизвести в памяти то чувство, которое охватило меня при виде огромной силы, художественной мощи. Это была картина человека, которому удалось раствориться во Вселенной, рассмотрев ее множественные смыслы, картина художника, который сумел упорядочить непостижимый мир, придать ему форму, одновременно подчеркивая бессилие человека, у которого почва, разверзаясь, уходит из-под ног. Внутренний мир рушится под напором внешнего мира. Это чудовищный дар – видеть сущность вещей. Сутин – один из тех художников, которые стали для меня проводниками, чьи мысли и чувства стали близки мне, на чьи произведения я мог смотреть часами, находя в них утешение. Сегодня я понимаю, что увиденная мною в 2006 году в университете картина была вовсе не пейзажем. Это было зеркало, которое открылось передо мной на несколько мгновений, зеркало, в котором я смог рассмотреть самого себя».
– На выставке представлены все жанры…
– У Сутина пейзаж зачастую выглядит как портрет, а портрет как натюрморт. В его живописи важно послание. Послание, месседж есть и современных работах – и не важно фигуративны или абстрактны. В 1950-60- годы не было абстракции «под Сутина», а сегодня есть. Многие ныне живущие художники называют Сутина своим наставником, а ведь их разделяют поколения. В израильских художественных ВУЗах нет курса по изучению творчества Сутина, студенты знакомятся с его работами в разных музеях мира. Но борьба между внутренним и внешним, между страстью и сдержанностью передалась через поколения.
– Как вы отбирали работы для выставки?
– Это была совместная работа с Сурией Садековой и Янивом Шапира. Часть художников я привела, мы обратились к нашим знакомым, и надо сказать, что откликнулись все. Откликнулись и музеи. При этом я старалась найти работы, которые никогда еще не выставлялись; многослойные работы. Вот, например, работа Ицхака Френеля (Френкеля)- за ней я ездила специально в Цфат, где находится его музей. Она очень характерна для парижской школы – израильские художники, вернувшись в Эрец-Исраэль, рисовали пейзажи так, будто они все еще находятся во Франции. И Френель унаследовал многие характерные приемы Сутина: эти качающиеся домики, маленькие фигурки, человек и природа. На его пейзажах человек всегда маленький на фоне главенствующей природы.
Очень важная часть выставки – черно-белые работы: черный цвет был важен для Сутина. Современный нам художник Йосеф Дадон работает последние годы со смолой. Смола – материал, который очень медленно застывает, и потому эти работы обретают некую застывшую динамику во времени. Или вот пейзажи Пинхаса Абрамовича, или Эрдина Хальтера: пейзажи Пардес-Ханы, Каркура, гор Гильбоа – это совершенно «сутинские» работы.
А вот Михаль Шамир создала эту скульптуру быка, подвешенную тушу из ярких желатиновых конфет. Вначале эта туша была цветной, но провисела 10 лет при входе в типографию в южном Тель-Авиве и почернела. Однако Михаль предложила эту скульптуру для выставки именно в таком виде, поскольку, по ее мнению, почерневшая туша быка символизирует то, что происходит в нашей стране. Скульптура быка Михаль Шамир впервые была представлена широкой публике еще в 2003 году в художественной галерее Хайфского университета. В те годы Михаль Шамир часто использовала в своих работах сладости, как символ соблазнения и неизбежности конца. Со временем цвета потускли под ярким израильским солнцем, скульптура покрылась слоями пыли, столь характерными для южного Тель-Авива, гарь и копоть прилипли к туше быка, превратив «сочное мясо» в заплесневелый, черный от гнили объект.
– Как у Сутина с его тушами…
– Вспоминая «Тушу быка» Рембрандта и цикл забитых быков Сутина, можно сказать, что произведение Михаль Шамир затрагивает тему противостояния красоты и чувственности и отталкивающего уродства, там, где тлен и смерть пробиваются сквозь блестящую привлекательную оболочку. Но В данном случае «Бык» Шамир кардинально отличается от принципа, которым руководствовался Сутин, стараясь вдохнуть жизнь в туши убитых животных. Сутин другая хотел «оживить» эти туши, вдохнуть в них жизнь. Он говорил своему агенту Зборовскому: «если Корбе может вдохнуть Париж в его обнаженную натуру, я могу вдохнуть жизнь в эти туши мертвых животных».
– Этой фразе вторят многие современные художники: Сутин дал им смелость выражения, смелость выплеснуть чувства наружу – не боясь, не стесняясь, даже если это ужасно.
– На нашей выставке есть работы Игаля Тумаркина. Тот вообще был околдован Сутиным и говорил, что, когда есть Сутин, не нужен ни Караваджо, ни Мунк, ни Кокошка. Хаим Сутин был для Игаля Тумаркина одним из важнейших художников. Вот, что Тумаркин писал о Сутине в 1990-х годах: «Сутин пришел из самых низов и добрался до вершин, пробираясь сквозь смрад сточных каналовжизни, кровь и уродство. Сутин достигает совершенства линий, цвета и формы, добиваясь практически невозможного, не поддающегося объяснению идеала. Он достигает глубин поэзии. Он находитязык, который не требует частной иконографической трактовки, не требует нарочитой апологетики. Сутин гениально работает кистью и красками, верша тотальную деконструкцию, свободную от необходимости обусловливать себя словами либо подыскивать себе оправдание… Сутин, мастер кисти, который отроду не прочертил ни одной линии. Сутин – это страсть, смесь волшебства и силы. Есть в нем нечто отталкивающее, пугающее и привлекающее одновременно. Мрачное и мощное. Он и есть тот проклятый всеми еврей, человек не от мира сего, человек-загадка, без которого не было бы Фрэнсиса Бэкона, без которого не было бы части моих картин (да!), я тоже чувствую себя проклятым и проклинающим одновременно».
– Только за три последних года мы наблюдали триумфальное шествие Сутина по крупнейшим музеям мира – музей имени Пушкина в Москве, затем еврейский музей в Нью-Йорке, затем в Лондоне, во Франции.
– И потому нам надо было придумать некий свой ход, свои сюрпризы. Мы нашли нетипичные работы известных израильских художников. Перетряхнули многие запасников, в том числе и самого музея в Эйн-Харод и представили «русских» художников Парижской школы из окружения Сутина: Ханны Орлофф, Леона Инденбаума и других. Кстати, Инденбаум был первым коллекционером Сутина. Когда Сутин приехал в Париж в 1913, он привез с собой картину – портрет старика с темными глазами, и Леон Инденбаум купил ее, а потом еще пять картин. В то время все эти художники были голодными, ни у кого не было денег, и у Сутина тоже. Как-то раз они вместе с Инденбаумом пошли на рынок, и он попросил купить ему две селедки. Потом он вернулся в свою студию – полкомнатки, и нарисовал картину, которую тотчас отнес Инденбауму. Тот купил ее и поставил на полку. Через несколько дней Сутин пришел и забрал работу, сказав, что хочет ее кое-кому показать. И работа пропала. И потом оказалось, что он пошел с этой картиной в знаменитое кафе «Ротонда» и за нее получил выпивку. И эта история повторилась несколько раз. Пять работ Инденбаум купил, пять работ исчезло.
– И где же теперь эти работы, из первой «сутинской» коллекции Инденбаума?
– Одна из них есть на выставке. Пойдемте покажу!

Часы работы выставки:
с воскресенья – по четверг с 9:00 до 16:30;
по пятницам и предпраздничным дням – с 9:00 до 13:30;
по субботам и праздникам – с 10:00 до 16:30.
Выставка продлится до 22 марта 2020 года

Все иллюстрации предоставлены музеем искусств «Мишкан ле-Оманут» Эйн-Харод